Арталанд. Шаг вперед. Стать Богиней
Шрифт:
Цепко держа ладошку полуэльфийки, я мчалась вперед, огибая деревья, снежные покровы едва успевали обнажать под нашими ногами землю, как уже приходилось вновь укутывать плодородный слой почвы, не допуская повреждения спящих растений. В висках билась одна только мысль, лишь бы они выжили, мохнатый брат, вездесущий демон, не готова представить свою жизнь без них.
– Алдит, направо, там костер!
Я проложила путь туда, куда указывала моя проклятая камеристка, правда сама я костра не видела, но кто знает, может Лирра видит поляну Лесной царевны?
– Снова ты?- Лесная царевна одним жестом создала мутную кисею между нами и своими подопечными, не позволяя им видеть нас.
Лирра дрожала за моей спиной, отходя от бешеной гонки, от мерзлых кореньев, заставляющих терять равновесие, от хриплого дыхания, разрывающего грудь, от отвратительного ощущения безнадежности. Успокаивающе погладив ее ладошку большим пальцем, я сделала шаг вперед и преклонила одно колено, только короли Севера удостаивались такой чести от представителей гнезда Арталанд.
– Прошу помощи и защиты для Лиррастэль до"Кшартис, полукровки народа дивных и людей.
– Встань,- рассмеялась богиня леса,- я ведь специально закрыла для тебя вход на поляну, думала, ты придешь мучимая жаждой весенней любви. А ты привела ту, что живет прославляя весну.
– Моя подруга,- я плавно встала, мимоходом отряхнув подол от налипшего снега, чего я разумеется не позволила бы себе в присутствии монаршей особы.- Подверглась проклятию "серое благословение", на твоей поляне, царевна, есть охранители, те что в милости своей ты подарила мне.
– В последнюю ночь зимы я обменяю ее, цена тебе известна,- тонко улыбается лесовица, и по коже пробегает морозец. Только сейчас я отчетливо понимаю, что это олицетворение весенней любви такой же осколок прошлого как и духи льда, и игры с ней чреваты последствиями.
– Пошла прочь, измененная,- туманная кисеей обратилась стеной пламени, выбросившем меня на поляну, изрытую лапами нежити. То тут, то там в снегу лежали трупы, темно-алые капли драгоценными камнями выделялись на белом покрывале зимы. У сосны полулежал лесной брат, рядом сидел демон. Его могучая грудь едва вздымалась, из рваных ран сочилась тягучая темная кровь, ладони продолжали сжимать рукояти клинков. Сейчас, без туманной дымки личины, его демоническая суть особенно ярко бросается в глаза.
Подхожу, уже не расчищая путь от снега, сажусь рядом. Мохнатый брат сразу же поднимается на лапы и, ткнувшись носом мне в висок, исчезает, одним прыжком уходя в небо. Касаюсь ладонью перевитого мышцами плеча, демон вздрагивает от моего прикосновения, вздрагивает и прячет взгляд. Вздыхаю, и тихо говорю, не убирая руки:
– Начинается жар, у этих тварей на клыках яд.
– Я не могу умереть,- тихо, как само собой разумеющееся произносит Яр.
– Знаю, но это не значит, что стоит терпеть боль и жар,- встаю и протягиваю ему руку, предлагая свою помощь.
– Сядь,- сбрасываю с плеч плащ и опускаю теряющего сознание Яра на пушистый, укрытый моим плащом сугроб. Сняв с пояса ослабленного мужчины клинок, немного углубляюсь в лес, срубаю широкие, разлапистые еловые ветви, возношу хвалу деду и его доверенному, что брали меня в снега, и научили, как выжить в лесу.
Нарубив ветвей, устроила своеобразное ложе для демона, сверху, чтобы не кололи иголки, сняла верхнюю, вышитую юбку, разорвала и постелила. Уложив, такого могучего, сильного, но сейчас беззащитного мужчину на "лесное ложе", укрываю его сверху плащом. В этой прискорбной ситуации я мало что могу, ни зелий, ни возможности собрать необходимые травы.
Подобрав в ладонь горсть снега, сжимаю пальцы, острая льдинка ранит кожу и по руке ползет розоватая нитка смешанной с кровью талой воды. Завороженная подношу руку к губам демона, наблюдаю, как странный коктейль исчезает между темных, обычно плотно сжатых губ. Зверояр шумно вздыхает, и я остро понимаю, что мне необходимо сделать.
Ясный Адалберт.
Ночь выдалась тяжелой, кровавая зараза не глубоко, но все же пустила корни в землях твердыни Адалберт. Из зимнего расположения была вызвана пехота, всю ночь, старательнее бойцы врывались в дома, переворачивали все вверх дном, и к утру представили двадцать семь тварей. Молодые женщины, в том, что нынче они женщины, сомнений у меня не было, стояли на ледяном ветру, ежились от холода, кто-то плакал, кто-то просил смилостивиться, а кто-то угрюмо молчал. Среди ведьм затесался и сапожник, вот чье падение было для меня ударом, выточенные им сапоги не гнушался носить и я.
– Повесить, тела сжечь,- коротко распорядившись, ухожу в дом, в тепло. В каминной зале бледной тенью замерла сестра, в новом, достойном платье.
– Что ты творишь, брат?- тонкие пальцы мнут кружевной платок, в голосе слабость и слезы, как настоящая женщина, слабая и беззащитная.
– Я чищу нашу землю, милая,- усмехнулся я и потрепал перепуганную сестренку по бледной щечке.- Иди к себе, присмотри за племянником, пока я не могу удостовериться что оставляю вас в безопасности, придется потеснится. С этой минуты вы с ребенком делите одни покои, мои бойцы будут охранять вас.
– Да, ясный лорд,- сестра присела в поклоне, и я довольно кивнул. Все верно, она слабая женшина, и мне пристало следить за ее безопасностью, равно как и ледить за своими землями, чего я не делал уже много лет. Как порча какая-то глаза застила, и я просто забыл о существовании своего дома. Порча. Магия. Гиллеан Малэйг, мой друг и придворный маг. А друг ли он мне? Может так статься, ради решения проблемы с ясным Авуэн, он навел на меня порчу и я забыл о твердыне? Нет, он и Нейтх мои друзья. Какие могут друзья у мага и князя?