Артания
Шрифт:
Другие поспешно отступили, а молодой бер не смог сдвинуться с места, ноги как приросли к полу. Остановившимися глазами смотрел на огромного варвара. Придон так же неспешно подошел ближе, посмотрел в белые от ужаса глаза, поинтересовался медленно, с расстановкой:
– Так как… было… твое имя?
– Мое имя… – пролепетал вельможа, губы тряслись, как листья осины в бурю, – мое имя… Кохан…
– Кохан, – повторил Придон. – Твое имя было Кохан…
Светлые штаны вельможи потемнели. Под ногами начала расплываться лужа. Он видел, что варвар смотрит уже не на
Придон брезгливо поморщился, отступил. В Артании, если такое случилось бы с кем, тут же выхватил бы нож и покончил с собой. А этот… сегодня же, сменив штаны, будет шутить с женщинами, с теми женщинами, что видели его позор!
Вельможа, видя, что сейчас его отпускают живым, попятился. За ним потянулась желтая струйка мокрых следов.
– Смени имя, – сказал Придон. Подумал и добавил: – И лицо.
Он сам не знал, как это сменить лицо, но, похоже, этот трус, что тоже не знает, исчезнет из дворца. Не из стыда перед другими, а из страха перед ним, мужчиной.
Ему казалось, что за спиной посмеиваются, потому ходил с надменным лицом, посматривал на все и на всех свысока, чуть откинув голову, а руки слегка растопыривал, так выглядит страшнее, косые мышцы спины раздвигаются, как крылья летучей мыши, руки как бревна – готовы задеть всякого, кто неосторожно окажется поблизости.
Мужчины шарахались, варвар явно нарывается на драку, эти дикари не могут без ссор и поединков, полузвери. Женщины хихикали и, напротив, старались пройти так, чтоб задеть его грудью или коснуться бедром.
К нему все еще никто не шел, он в нетерпении бродил по залу, осматривался. Жаль, оставил Луговика, здесь такие пространства, что проще бы на коне…
Во всех уголках этого огромного помещения, размером с городскую площадь Арсы, преследовал тяжелый приторный запах. Не цветов, цветы пахнут иначе, не древесной или даже горной смолы, а чего-то настолько сладкого, что в желудке протестующе квакнуло. Внезапно захотелось соленых огурцов или кислых ягод.
Люди тоже со сладкими лицами, сладкими взглядами и сладкими улыбками. Говорят тихо, словно сговариваются что-то украсть или кого-то зарезать во сне, осматриваются по сторонам, сладко улыбаются и кланяются, если кто смотрит в их сторону.
Осмотрев весь зал с его статуями, картинами, барельефами, пошел бродить дальше, по залам, по дворцу. Перед ним все так же шарахались, а стража только ошалело провожала взглядами, но никто не рискнул пойти за ним следом. Он видел, как все смотрели на горящие в помещении странным зеленоватым светом ножны. Похоже, здесь уже пронесся слух, что варвар добыл, сокрушил, поверг и доставил, так что никто не рискнул приставить стражу или попробовать отобрать топор.
Может быть, потому, что теперь доверяют, или же, что самое близкое к правде, подумал он саркастически, тупые куявы просто растерялись. Никто не ожидал, что он вот так явится, въедет на коне, войдет по-хозяйски, бросит повод одному из самых знатных, теперь же поздно переиначивать, дубоголовый варвар уже освоился держаться именно так.
Он ощутил
Он сдержанно поклонился. Она улыбнулась, не спеша подошла ближе.
– Держись, артанин. – Голос ее был сильный, низкий, но в то же время очень женственный. – Даже если там готовы тебя принять… и даже если сами сгорают от нетерпения, то выдерживают время…
Он буркнул:
– Догадываюсь. Но зачем?.. Вы артанка? Она улыбнулась, у нее была хорошая белозубая улыбка, ямочки на полных щеках.
– Как я понимаю, это не оскорбление, а любезность?.. Нет, я куявка, и вся моя родня из Куявии. Меня зовут Дивиния, я жена знатного бера, он командует всеми войсками Куявии.
– Дунай-богатырь, – вспомнил он. – У вас очень сильный… и красивый муж.
– Спасибо, – ответила она почти серьезно, но глаза смеялись. – Вторая за вечер любезность от артанина! С ума сойти можно… Дорогой Придон, наберитесь терпения. Вас испытывают, будьте сдержанны. Ничему не удивляйтесь.
Он поинтересовался:
– Почему вы, благородная Дивиния, преисполнились ко мне сочувствия?
– Потому что вы один против всех, – ответила она с той же мягкой улыбкой. – А все против вас. Должен быть хоть кто-то, кто станет с вами рядом?
Она ушла, смеясь, оставив в этом душном зале свежий запах, который напомнил аромат степных цветов и заставил вспомнить о родной Артании.
Он проследил за нею взглядом, подумав, что этому Дунаю повезло, у него чудесная жена, затем выпрямился, расправил плечи. Дивиния права, ему навязывают придворную игру, он в нее сыграет по-своему.
Роскошные залы, в которых он раньше усматривал только тупую спесь и недостойную мужчины жажду украсить жилище ненужными вещами, на самом же деле все строились с учетом того, чтобы удобнее защищаться. Сейчас он это замечал, замечал нарочито, демонстративно, кое-где даже замерял пальцами и локтями толщину стен, морщил лоб, словно прикидывал, как будут ломать таранами, крушить, откуда полезут с топорами в руках, а куда можно ворваться сразу на конях… Ага, вот сверху обязательно широкая галерея, откуда из-за барьера легко бить стрелами на выбор, откуда даже слабая женщина в состоянии бросить горшок, что разобьет голову сильному воину.
А крохотные бойницы в очень толстых стенах, где наверняка есть внутренние ходы? Сюда надо будет врываться, держа перед собой широкие щиты. А вот в этом зале чересчур широкие стены, и там наверняка тайный ход, там пройдет воин в полном вооружении, даже Черево с его пузом протиснется…
Легок на помине, в дальнем конце зала придворные расступились. К нему быстро шел взволнованный, отсапывающий Черево. Лицо было еще багровее, чем раньше. Завидев Придона, распахнул короткие ручки для объятий, Придон ловко уклонился, а потом увидел по хитрой роже тцаредворца, что Черево и не собирался обнимать, пугал, догадываясь о чувствах артанина, у которого все написано на лице и горит в глазах.