Артефакт острее бритвы
Шрифт:
Не сговариваясь, мы решили пропустить вперёд барышень, и Беляна скромничать не стала, зашла первой. А по возвращении объявила:
— Две тысячи девяносто семь целковых и пятьдесят три гроша!
Я присвистнул.
— Ну ничего себе ты у источника пожарилась!
Девчонка только фыркнула.
— Да я с долгами ещё быстрее тебя рассчитаюсь! Аколиты куда больше адептов зарабатывают!
— Это да, — кивнул Огнич. — Слышал такое.
Дарьян тяжко вздохнул.
— Поздно я излив сформировал, — заявил он
— Всё у тебя будет хорошо! — уверила его Беляна. — Не сомневайся даже!
Следующие две девчонки вышли хоть и мрачнее некуда, но отнюдь не заплаканными, а вот кудрявая барышня вернулась во двор, рыдая навзрыд.
— Чего это она? — удивился Зван.
— Да в борделе долг отработать предложили, — усмехнулась Беляна. — Это всем девицам предлагают.
Дарьян округлил глаза.
— И тебе?
— И мне, — подтвердила черноволосая пигалица. — Чем я хуже?
Паренёк смутился и покраснел.
— Да я не в этом смысле. Просто… Просто…
Беляна улыбнулась и взялась, загибая пальчики, перечислять:
— Платят хорошо. Клиентура приличная. За год можно с долгами рассчитаться, за три — небольшой капиталец сколотить. И позволяют при желании обучение продолжить…
Дослушивать я не стал и отправился оформлять собственное долговое обязательство. Насчитали мне одну тысячу восемьсот семьдесят семь целковых и пять грошей. Я глянул на итоговую сумму и спросил:
— Это уже с учётом трофеев?
— Именно так, — подтвердил школьный казначей и самодовольно улыбнулся.
— Проверять подсчёты, надеюсь, нет нужды? — уколол я его вроде бы шуточным вопросом.
Дядечка надулся.
— Здесь всё точно!
— Да ну как же! — ухмыльнулся я. — А имя? С недавних пор я не желаю иметь ничего общего с родом Огненной длани!
У казначея задёргался глаз.
— Ничем не могу помочь! — отрезал он.
Но я и не подумал сдать назад.
— Разве нельзя поправить метку?
— Это неприемлемо!
— В самом деле? А мне кажется неприемлемым торговать родовым именем!
— Об этом и речи не идёт!
— Право слово, не хочу выкручивать руки…
— Вы и не сможете!
— А если воспользуюсь своим правом на отсрочку?
— Невозможно! Вы подписали отказ…
— Вздор! — отмахнулся я. — Допускаю, что такое впечатление могло сложиться, но я перечеркнул соглашение, а отнюдь не подписал его! А попытаетесь признать крестик подписью боярина, вас поднимут на смех!
Дядечку после этих моих слов едва не разорвало.
— Это недостойно человека благородного происхождения!
— Недостойно принимать сосредоточие по сто целковых и тут же перепродавать втридорога!
— Дополнительная плата взимается за медицинские услуги!
— А изменение имени приравнивается к плате за отсутствие судебных издержек! — рыкнул я. — И не надейтесь даже, я не позволю
Казначей ответил пристальным взглядом.
— Вы же понимаете, что чужое имя не убережёт от неминуемого объяснения с родичами?
— Я начинаю подозревать, что за долговые обязательства боярина можно выручить куда больше, нежели за контракт босяка!
Дядечка аж покраснел от возмущения.
— Дело вовсе не в этом! Проставление метки на чужое имя незаконно! Вы толкаете меня на преступление!
— Только не говорите, будто ученики не выбирают себе благозвучных имён взамен данных при рождении! В моём случае всё будет и того проще: достаточно убрать упоминание рода.
— Ну уж нет! Без родового имени не обойтись — таково требование церкви!
Я ненадолго задумался, потом кивнул.
— Хорошо! Впредь буду зваться Лучезаром Серым.
Казначей раздражённо фыркнул, порвал долговое обязательство и взялся заполнять новое.
— Как вам будет угодно, Лучезар! Как вам будет угодно! Но учтите: испорченный по вашей милости бланк стоил десять целковых!
— Одна тысяча восемьсот восемьдесят семь целковых и пять грошей, — кивнул я. — Да будет так!
Сама по себе процедура нанесения метки никаких изменений не претерпела — для этого задействовалась всё та же пара артефактных камней, которые мне пришлось напитать небесной силой. Единственное — на сей раз я погрузился в состояние внутреннего равновесия и потому предельно чётко ощутил, как вытравляется из моего духа старое клеймо и впечатывается на его место новое с указаниями имени и названия школы, а также примечаниями о прохождении ритуала очищения и наличии долга.
Если прежде я не понимал, что именно следует искать, и поэтому не видел метки, то теперь не просто ощутил её, но и сумел закрыть своей волей от сторонних наблюдателей, перекрутив тот участок ауры.
— От наших поисковых арканов это не убережёт, — предупредил казначей, заметив мои манипуляции с духом. — Да и не всякого тайнознатца в заблуждение введёт.
Я шумно выдохнул и покачал головой.
— Сложно!
— Это тренируемый навык, — уверил меня дядечка и выразительно посмотрел на дверь.
— А когда с долгами рассчитаюсь, за новой меткой в школу обращаться?
— Либо к нам, либо в епархиальную канцелярию по месту пребывания, — подсказал казначей и теперь уже демонстративно выудил из жилетного кармана часы. — Лучезар, через три часа прибудет ваш будущий работодатель, а я ещё не оформил и половины бумаг. Прошу войти в положение и перестать отвлекать меня от выполнения служебных обязанностей!
— Работодатель? — вскинулся я. — Один на всех?
— Царь небесный, за что мне всё это?! — закатил глаза дядечка, подтвердил мою догадку и потребовал: — Уходите, Лучезар! Уходите немедленно! И пригласите следующего!