Артефакторы. Осторожно, двери открываются
Шрифт:
– Сочувствую. Ну, так что?
Слова «наглая девчонка» были написаны на лицах у обоих, а я уже была вся красная, но отступать не собиралась.
– В Страже оплачивается только работа постоянных сотрудников, – сказал Павел Сергеевич.
– Можно и исключение сделать. Мне показалось, моя способность довольно ценная.
Сработало!
– По десять тысяч за дверь, – вздохнул Павел Сергеевич, и от радости я чуть его не обняла. Это гораздо лучше, чем ничего! – Если закроете три и принесете три артефакта, заплачу вам тридцать.
– Но мне нужен аванс. Наличными. – Я постаралась
Павел Сергеевич подошел к столу и достал из ящика полторы тысячи рублей. Я придирчиво их осмотрела. Если в их городе какие-нибудь свои деньги, как я смогу потратить их дома? Но на вид купюры были самые обычные.
– А те двери, которые я уже закрыла, считаются? – с надеждой спросила я.
Павел Сергеевич покачал головой.
– И еще: обычно у нас люди работают в паре, чтобы прикрывать друг друга. Антон, присмотришь за нашей гостьей и покажешь ей, что к чему.
– Нет! – возмутился Антон, как будто ему предлагалось поцеловать змею. – Ни за что. Вы отлично знаете, я работаю один.
– Да. Но сейчас ситуация особая, так что потерпишь.
– Я не хочу.
– И я не хочу, – сказала я торопливо, ведь неохота быть единственной, кого тут отвергли.
– Прошу обоих меня понять. Во все это не стоит посвящать никого лишнего, а ты, Антон, уже в курсе. И, пока я не разобрался, я запрещаю вам обоим говорить хоть кому-то, какая способность у Татьяны. Это понятно?
Антон нехотя кивнул, а меня такие детали не интересовали. Зачем мне вообще с кем-то тут общаться? Выполню свою часть сделки и скроюсь. Павел Сергеевич добродушно указал нам на дверь, показывая, что встреча окончена и пора приступить к делам.
– И, Антон, – сказал Павел Сергеевич вдогонку. – Отнесись к нашей гостье с уважением и помоги свыкнуться с новой работой. Думаю, она пережила серьезный шок.
Было ощущение, что он сказал это больше для меня, чем для Антона, – чтобы я знала, какая я важная персона. Мой второй начальник нравился мне куда больше Кирилла: хорошо одетый, респектабельный, да и кабинет – совсем не угол за шкафом. Я впервые в жизни понадеялась, что Ева на целый день забудет мне писать. Если вернусь до нее, она ничего и не узнает.
Когда мы с Антоном снова оказались на мраморной лестнице, где так приятно пахло мятой, я спросила:
– Где тут можно поесть?
Он смерил меня взглядом, будто ждал подвоха даже в этом невинном вопросе, но все-таки повел вниз по лестнице, а потом вверх – по другой, столь же белоснежной и пышной.
– В столовую не поведу, – мрачно сказал Антон. – Там сейчас куча народу кофе пьет. Но в буфете есть аппарат со всякими мелочами, рядом с ним обычно никого.
– Я хочу в столовую, – слабо возмутилась я, представив котлеты с пюре и макароны по-флотски.
Сейчас я готова была съесть и то, и то. А еще выпить чаю с пирожным! Увы, Антон привел меня в совершенно пустое пространство, где едой и не пахло. Зато, если бы можно было питаться красотой, этот необъятный зал был бы как торт с кремом.
Алые стены, старинные люстры, потолок расписан листьями. Бывший вокзал оказался как шкатулка с сокровищами. В углу располагалась
– У меня только полторы тысячи. Вряд ли он дает сдачу… – пробормотала я, решив взять от ситуации все.
Я с виноватым видом показала на свои карманы, намекая, что мне остается только надеяться на щедрость новых знакомых. Антон издал тихое «Гр-р-р», но все же вытащил карточку и, не спрашивая, чего бы мне хотелось, купил сок и шоколадный батончик.
– Мне надо сдать артефакт, – сказал Антон и ушел, по-прежнему не снимая пуховика.
Я села на деревянный диванчик, который мог бы служить троном какому-нибудь князю. На одной из лекций Виктория Сергеевна сказала, что красота – это обещание счастья. И сейчас у меня сильнее забилось сердце, словно я влюбилась, хоть я и не особо знаю, как ощущается любовь. Наверное, когда-то здесь толпились сотни пассажиров, а сейчас, хоть на несколько минут, это великолепие принадлежало только мне. Я сжимала шоколадку и сок в руке, тихо разглядывая узоры из кувшинок, картины об истории железных дорог, зеркала в изогнутых рамах. Круглые старинные часы показывали половину десятого утра. Над часами нежно склонилась женская голова, вырезанная из дерева. У нее было безмятежное лицо, будто она никогда и никуда не спешит.
Руки так и чесались достать телефон и почитать что-нибудь об этом здании. Ладно, город у них сейчас закрытый, но вокзал точно построили давным-давно, про него наверняка миллион статей. А еще хотелось все сфотографировать. Раньше любой особый момент так легко было сохранить, просто вытащив вовремя телефон! С другой стороны, отсутствие такой возможности делало все чувства удивительно острыми. Когда вернусь домой, этот зал останется только в моей памяти. Было в этой мысли что-то особенное.
Я уж думала, Антон не вернется, но он прискакал назад довольно быстро. Подозревал, что в его отсутствие я украду канделябры и напольную плитку? Я тут же воткнула трубочку в пакетик с соком, внезапно застеснявшись того, что сидела тут и романтически вздыхала, вместо того чтобы наконец-то поесть.
– И еще раз ловко сработано, – сказал Антон, усаживаясь на соседний деревянный диван.
На моем было достаточно места, но он словно хотел подчеркнуть, что и близко ко мне не подойдет.
– Что, открытие сока? – спросила я, не выпуская трубочку изо рта.
– Притворство. Ни слову твоему не верю. Да, я видел, у тебя есть дар, но в остальном… Как удобно, что ты потеряла сумку с паспортом! Думаю, тебе по какой-то причине нужно было скрыться. Может, ты кого-то убила. Вид у тебя…
– Какой это у меня вид?!
– Бандитский.
Я подавилась соком.
– В то, что ты за одну секунду перенеслась сюда из Кировской области, я уж точно не верю, – резко продолжал Антон. – Думаю, ты из Питера, просто скрывала, что у тебя есть способность трюкача, а тут понадобилось где-нибудь пересидеть. Конечно, ты знала про двери, просто ваньку валяешь.