Артефакторы. Уходя, закройте двери
Шрифт:
– Сейчас прыгать будем, – крикнул он. – Приготовились!
Прыгать?! Ну почему мне каждый раз приходится купаться в местных каналах! Вряд ли они очень чистые. Но время для размышлений подошло к концу мгновенно – Вадик лихо сиганул за борт, я, зажмурившись, прыгнула следом, ударилась о воду и забарахталась, отплевываясь и молотя руками по воде. Успела увидеть, как Антон резко вывернул руль, так что катер понесся прямо на стену канала, и неуклюже прыгнул – или, скорее, упал за борт. Катер с душераздирающим треском впечатался в старинную каменную кладку,
Стало очень тихо.
– Хозяин катера не обрадуется. – Вадик, кашляя от воды, плавал рядом с видом человека, которого уже ничем не удивить. – Но это было ради города! Живой трюкач важнее лодки.
Это он, похоже, о себе – я вспомнила, что у него забавная способность закрывать двери с помощью жвачки Love Is. Ими он и с Антоном делился. Жвачку надо как следует пожевать, залепить замочную скважину волшебной двери – и та исчезнет. Очаровательно.
– О, причал, – одобрил Вадик и поплыл к очередной лестнице, которая спускалась к воде. – Ювелирная парковка, Антох.
Блистательный парковщик Антон в мрачном молчании доплыл до причала первым, не помог мне выбраться и сел на замшелых камнях, держась за голову, как будто она сейчас отвалится. Я неуклюже выползла из воды, пытаясь отдышаться. Как же мокро и холодно! И сумка насквозь – надеюсь, в ней не поселился какой-нибудь речной краб.
– Как я устал. – Вадик распластался на камнях и выплюнул воду. – У меня почталлион до этого засек открытие у Львиного моста, но я далеко был, пока доехал – ерунда какая-то, ни двери, ни артефакта. Тоха, ты закрыл?
– Нет, это я. – Я вытащила из кармана артефакт, который чудом пережил нашу речную прогулку. – Вот.
– Оставь себе, – щедро сказал Вадик.
– В смысле «оставь себе»? – возмутилась я. – Раньше вы за каждый артефакт тряслись! Их же где-то у вас в Страже учитывают, изучают, людям раздают.
Антон бесцеремонно вытащил у меня из рук артефакт и спрятал себе в карман.
– Ну, то раньше, – махнул рукой Вадик. – С ума сойти, трюкачка, ты снова тут! Пригодишься, как никогда. Куда ты в тот раз-то делась?
Меня трясло от холода, но внутри потеплело. Хоть кто-то в этом городе рад меня видеть. Я выразительно глянула на Антона: он-то знал, куда я делась. Но, конечно, никому не рассказал. Небось, еще и гнусно хихикал, наслаждаясь тем, что избавился от меня.
– Ну говори, говори! – Вадик нетерпеливо пихнул коленом мое колено. – Интересно же!
– Может, потом пощебечете? – уныло спросил Антон.
Вот вредина!
– А где Белла? – спросила я, выжимая край футболки. Я не придумала, что врать о том, куда я исчезла из города в феврале. – Твоя напарница.
Вадик сразу помрачнел, и у меня сердце упало. Неужели…
– Эти сволочи ее чуть не выкинули. Отделалась сломанной ногой, но я теперь один езжу. Антон же у нас героический, взял после этого второй почталлион. Закрывает у себя в Литейном и мне помогает. В Страже даже ночных и дневных смен больше нет – людей не хватает. Я на последнем издыхании!
И тут до меня дошло.
–
Антон резко встал и пошел вверх по лестнице. Его замкнутость так меня взбесила, что я начала слушать Вадика с двойным усердием.
– Пф, вспомнила! – махнул рукой Вадик. – Вот на следующий день после того, как ты пропала, первую трюкачку, Зою, люди Гудвина за дверь выкинули. Марк, ее муж, чуть с ума не сошел. А потом и его выкинули. Клан совсем озверел. Круглыми сутками по городу ездят, ищут двери. Выбрасывают трюкачей, простых стражей, прохожих – всех подряд.
Так вот почему девушка с собакой тянула меня прочь от двери… Она правда пыталась меня спасти. И вот почему водитель так рванул с места, увидев дверь, а дедушка ворчал, что люди в такое время устраивают вечеринки. Как же приятно хоть что-то понимать!
– Круто, конечно, что ты спасла того зазевавшегося чудика на набережной, – сказал Вадик. – Они таких называют наживками – пытаются заставить нас выйти и спасти их, чтобы и нас наконец-то грохнуть. Мы бы не стали. Жалко, конечно, но этих гадов слишком много, нам бы себя спасти. Если Клан первым явился, мы теперь сидим в засаде – и вместе с ними ждем, у кого нервы первыми сдадут. Когда дверь совсем расшалится, они обычно уезжают, и тут мы закрываем, если, конечно, есть чем. А сегодня, пока мы с Антоном друг друга нашли, пока поняли, что жвачек у обоих нет, видим – ты! Уже и дверь закрыла, и чувака спасла. Правда, тут и тебя пришлось спасать.
Получается, без меня они бы дверь сегодня вообще не закрыли. Мелочь, а приятно.
– Стража почти опустела, – горестно продолжал Вадик. – Трюкачей осталось всего трое, и Клан жутко бесится, что с оставшимися разобраться не удается: быстро бегаем, отбиваемся артефактами и все такое. Ну и еще у нас преимущество – у Клана нет почталлионов, а значит, мы первыми видим, где открылась дверь. И в нарушенном перемирии есть один плюс. Паша разрешил нам пользоваться артефактами, иначе мы давно бы померли. Сейчас и у нас, и у Клана ценятся быстрые артефакты, а это редкость – те, у которых действие крутое, но короткое, вроде того, снежного. Короче, работы больше, людей меньше, а Гудвин словно с цепи сорвался. Набрал сотню новых людей, и все знают, что придется делать, но когда слышат, сколько он платит… Да я и сам пару раз подумывал! Хоть квартиру смог бы снять!
Я вспомнила свой визит во дворец Гудвина. Не такой уж он и страшный, его единственное оружие – деньги. Да, я его не видела, только слышала голос, но прозвище подходило ему идеально: фальшивый волшебник.
– Почему ваши городские власти все это не остановят?
– Они у нас… – Вадик скривился. – Гудвин не зря столько лет копил артефакты. Похоже, подкупил всех, кого надо. Приходится самим выкручиваться.
– Я помогу, – с жаром сказала я. – Теперь трюкачей четверо!
Вадик выглядел как парень, который на досуге рисует граффити на гаражах, от таких не ждешь теплых объятий, но он улыбнулся и крепко хлопнул меня между лопатками.