Артёмка (сборник)
Шрифт:
– Дяденька, – попросил Артемка, – ну хоть бы вы помогли. Прямо хоть помирай!
– Короче, – сказал начальник.
– Письма я жду. Целый год уже.
– Так что же ты хочешь? Чтобы я тебе его написал?
– Да нет, дяденька! Я говорю, номера на моей будке нету, вот в чем запятая.
– Как это номера нет? – заинтересовался начальник. – Так и живешь без номера?
– Так и живу.
И Артемка рассказал про свою беду.
– Да, – согласился начальник, – без номера жить невозможно.
Он вызвал чиновника с
Чиновник оказался не сердитым. Он подвел Артемку к длинному, под проволочной сеткой ящику, висевшему на стене, и долго перебирал пожелтевшие уже письма и открытки. Потом сказал:
– Нету. Никаким Артемкой и не пахнет. Ты приди часа в три, когда почтальоны вернутся.
В три часа чиновник послал сторожа за каким-то Первухиным. Первухин долго не приходил, а когда пришел, то оказался тем самым старичком, которого Артемка не раз видел на базаре с палкой в руке и кожаной сумкой на боку.
– Вот, – сказал чиновник, – из твоего участка. Артемкой зовут. Целый год ждет письма. Вспомни-ка.
– «Вспомни-ка»! – усмехнулся почтальон. – Разве за год все упомнишь? А номер какой? Артемка рассказал все сначала.
– Теперь вспомнил, – сказал спокойно старик. – Было два письма без фамилии и номера. Одно в Москву вернули, другое – в Астрахань.
У Артемки что-то в груди стукнуло и занемели ноги.
– Что ты? – спросил старик. – Губы как посинели! Ясно, вернули, чего же им тут лежать! И третье б вернули, кабы не ваш базарный сторож. Один он только и догадался, что тебе оно написано. Уж больно адрес смешной. Получил?
– Нет, – прошептал Артемка, еще больше бледнея. – Дедушка, родненький, где ж оно?
– А тут уж я не виноват. Будка была заперта, я в щелку и сунул. Поищи, может, завалилось куда. Кажись, тоже штемпель московский был.
Артемка не помнил; как он выскочил на улицу, как добежал до будки.
Сундук, лохань, деревянную скамью-лежанку – все сдвинул с места, все перевернул и обшарил. Письма не было.
И, когда, без всякой уже надежды, Артемка приподнял висевшую на стене рамку с зеленой картинкой Святогорского монастыря, что-то, прошелестев по стене, упало на пол.
Артемка нагнулся, схватил серый от пыли конверт и проворно разорвал его.
На листке линованной бумаги круглыми, почти детскими буквами стояло:
«Артиомка, где есть ти? Я очень писал тебе письмо. Письмо много ходил и кэм бэк [1] моя квартира. Я очень жду тебя Москва…»
Дальше Артемка читать не стал. Он выскочил из будки, подпрыгнул и колесом проехал между рядами ошарашенных торговок.
А немного спустя он уже бежал на вокзал, крепко прижимая к груди круглую жестяную коробку с шагреневым бумажником и золотистой парчой.
1
Кэм
1944
Заколдованный спектакль
Встреча ночью
Мне только что исполнилось пятнадцать лет. Я был разведчиком в отряде товарища Дмитрия. Однажды летней безлунной ночью я возвращался из Щербиновки в Припекино, где находился наш отряд. Край этот кишел тогда немцами, белоказаками, гайдамаками, и я, заслышав издалека лошадиный топот или неясный говор, падал на землю и бесшумно полз по жнивью.
В одном месте, свернув с дороги в рощу, я услышал сдержанный говор и остановился, затаив дыхание. Я стал прислушиваться. Разговаривали двое. Голос одного был густой, утробный, другого – ломкий, как у подростка. Разговаривали они тихо, и за стуком своего сердца я почти ничего разобрать не мог. Но вот налетел ветерок, прошелестел в кустах и донес слова молодого:
– А жить все равно хочется. Я проживу сто лет.
В звуках этого голоса, чуть надтреснутого, но душевного, я вдруг почувствовал что-то давно знакомое, родное.
Меня так и потянуло к этим людям.
Неслышно ступая, я подошел совсем близко, присел за кустом и всмотрелся. На крохотной полянке лежали два человека. При свете звезд я мог различить только, что один был взрослый, а другой юнец, должно быть моих лет.
– Смотри, сколько звезд высыпало! – сказал молодой – Иные голубые, большущие, а иные – как золотые пчелки. И все мигают.
– Звезды! – вздохнул бас. – Что в них толку! Вот если б они нам сказали, убрались уже гайдамаки из балки или еще сидят там, чертопхаи проклятые, нет на них погибели!
Услышав, что поблизости гайдамаки, я решил обязательно выведать у этих людей, где они их встретили, и вышел из кустов на полянку.
– Здравствуйте. Кажется, на попутчиков набрел.
Лежавших точно подбросило. Мгновенно они оказались на ногах. Один, очень длинный, согнулся и нырнул в кусты; парнишка же поднял над головой палку и погрозил:
– Подойди только! Как тресну топором, так язык и высунешь.
– Дай ему! – посоветовал из кустов бас.
Я слегка попятился:
– Да что вы!.. Я ж свой… Я рабочий с рудника…
Молодой всмотрелся, сделал два-три шага ко мне, опять всмотрелся и рассмеялся:
– Ага, испугался! Да это не топор, это сук.
Длинный тоже вышел из кустов. Он осторожно обошел вокруг меня и строго сказал:
– Счастье твое, что ты вовремя отозвался. А то я уже хотел дубину выломать. Куда идешь? В Припекино? – Длинный посопел. – А не знаешь, кто там сейчас?
Голос его стал заискивающий. Я, конечно, промолчал. Не дождавшись ответа, он вытянул из-за пазухи кисет, оторвал всем по кусочку шершавой бумаги: