Артистка, блин!
Шрифт:
— С удовольствием! У меня сегодня отменилось айкидо.
— А как успехи, кстати?
— Говорят, я способная.
— Отлично!
В кафе Варя спросила:
— Семен Романыч, скажите, вы знаете такого артиста Симбирцева?
— Стаса? Кто ж его не знает! А что?
— Да ничего, просто вчера кто‑то о нем упомянул, а я не знала… — Ей не хотелось рассказывать о не слишком красивой сцене.
— Правда, не знаешь? Потрясающе талантливый парень! Сумасшедше талантливый и сумасшедше обаятельный. Одна беда —
— Западные артисты тоже пьют как лошади или на наркотиках сидят…
— Кстати, я пригласил его в наш фильм, роль второго плана, но это именно то, что надо! Так что имеешь шанс лично познакомиться…
— А кого он будет играть? — удивилась Варя.
— Никитина.
— Да? — удивилась она еще больше.
— Представь себе! Он все может играть. Ну, или почти все. Кстати, смотри, не влюбись в него!
— Господи, зачем мне русский пьяница? — засмеялась Варя.
— Да, только ведь любовь такая штука… Впрочем, если охота придет втюриться, лучше в Димку. Он, конечно, тоже пьет, но все же не так безбожно… Кстати, у наших прохиндеев…
— Каких прохиндеев? — не поняла Варя.
— У продюсеров. У них есть мысль запустить поближе к концу съемок уточку, якобы у вас с Димкой роман…
— Для рекламы?
— Конечно! И тебе это на пользу пойдет, так что…
— Да пусть, мне не жалко! — рассмеялась Варя.
— Ну вот, попила кофейку, посидела как человек — и сразу расцвела, аки розан!
— Семен Романович, миленький, я тут на днях посмотрела на себя в зеркало.
— И что ж ты там такое увидела?
— Я увидела женщину, которая под тридцать лет вдруг начала жить своей жизнью! Понимаете, своей!
— А до сих пор не своей, что ли, жила?
— Да, именно! И это все — мое! И хоть тяжело иногда до ужаса, и сил нет, и уверенности в завтрашнем дне никакой, а все равно…
— Я в тебе не ошибся, Варежка! И все у тебя получится, конечно, если мужик какой‑нибудь не встрянет… Варь, мне Надюха говорила, у тебя там в Альпах твоих есть кто‑то?
— Есть, а что?
— Держись его. С европейцами как‑то спокойнее. — Семен Романыч, да не нужны мне мужики, не до них мне сейчас! Мне работать надо, зарабатывать, у меня же мама и сын… До романов ли тут?
— Правильно мыслишь. И вообще, я сейчас добрый, скажу тебе — я тобой доволен.
— Ох, спасибо вам! Знаете, как мне это важно!
— Только ты не расслабляйся! А то знаю я вашу сестру. Похвалишь вас, а вы и расслабитесь.
— Нет, я не расслаблюсь, Семен Романыч!
У Шилевича в кармане зазвонил телефон.
— Надюха? А мы с Варежкой кофе пьем! Подарок тебе купили! Хорошо, договорились! Варежка, Надюха спрашивает, можем мы прямо сейчас приехать?
— Семен Романович, у меня есть
— Так, может, тебя подбросить?
— Нет, тут недалеко. Я, как говорится, в одно касание! А вы поезжайте! И так уже проштрафились, забыли про такую дату! Да, и обязательно по дороге купите цветы!
— Молодчина, что напомнила! А какие купить?
— Думаю, тюльпаны! Очень много тюльпанов!
— Понял!
Варя вернулась в антикварный магазин, где заранее приглядела красивую корзинку для конфет или печенья и даже успела пошептаться с продавщицей, чтобы та отложила для нее эту вещь. Еще она купила букет фрезий, они так чудесно пахнут!
Правда, одета я непразднично, спохватилась она, ну да ладно, это не моя дата, к тому же Семен Романович сказал, что все будет более чем скромно. Наверное, придется еще помогать на кухне.
И Варя помчалась к Шилевичам. Она полюбила этих людей и их уютный, хоть и безалаберный дом.
Вечер прошел очень весело и мило. Гостей всетаки набралось порядочно, все с любопытством смотрели на Варю и, как ей показалось, вполне доброжелательно. Из знакомых ей были только Борис Аркадьевич, оператор, и Алексей Иванович.
В разгар ужина Борис Аркадьевич вдруг обратился к хозяину дома:
— Сеня, слыхал, Симбирцев опять дебош устроил! Надрался как сволочь и дал кому‑то в рыло! А пострадавший вроде собирается в суд подать.
— Черт знает что! — воскликнул кто‑то из гостей. — Вот скажи, Надька, чего так его колбасит? Вроде все у парня хорошо: и родители, слава богу, живы‑здоровы, и снимается он как подорванный, и бабы не переводятся…
— Вася, друг ты мой, почему артисты пьют! Тоже мне вопрос! Стресс снимают, усталость… Что тут поделаешь… А Стаса жалко! Такой талант редкий!
— Сеня, ты не передумал его снимать? — спросил Борис Аркадьевич.
— Ну вот, если б я обращал внимание на такие штуки… И потом, кто лучше него эту роль сыграет? Но у меня жестко, ты ведь знаешь. Предупрежу — если хоть раз нажрется во время съемок, я с ним распрощаюсь без сожалений. На многих действует! Димка вот тоже отнюдь не трезвенник, но дисциплина железная, я его сколько снимал, ни разу меня не подвел. Кстати, сегодня Варя меня о Стасе спрашивала. Видишь, Варежка, как все обстоит…
Домой Варю подвез Борис Аркадьевич, он капли в рот не брал.
— Варюха‑горюха, помнишь, откуда это? — вдруг спросил он. Борис Аркадьевич любил огорошивать артистов такими вопросами.
— Вроде бы из «Поднятой целины».
— Обалдеть! Ишь, чего знаешь… А кто написал «Князя Серебряного»? — хитро прищурился он.
— Алексей Константинович Толстой.
— Ну надо же! А «Волшебную гору»?
— Томас Манн!
— Интеллектуалка, да? — как будто даже огорчился Борис Аркадьевич.