Артур Артузов

Гладков Теодор Кириллович

Реорганизация грянула, да еще какая!

10 июля ОГПУ при Совнаркоме СССР было преобразовано в Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) СССР. Точнее – НКВД СССР был как бы воссоздан заново, поскольку существовавший ранее НКВД РСФСР был упразднен в 1930 году. Наркомом НКВД СССР был назначен Генрих Ягода, первым заместителем наркома – Яков Агранов, вторым заместителем – Георгий Прокофьев, сделавший карьеру в должности начальника Экономического управления, а затем работавший начальником Главного управления рабоче–крестьянской милиции и заместителем председателя ОГПУ ^{97} .

Так появился на свет чудовищный монстр, в состав которого вошло не только

бывшее ОГПУ в полном составе, но также пожарные команды, лесная охрана и пр. и пр. – даже загсы, кладбища и единственный в стране московский крематорий, что было весьма, впрочем, дальновидно. Из Наркомата юстиции РСФСР и других в НКВД СССР были переданы все дома заключения, изоляторы, исправительно–трудовые колонии. Так завершилось формирование (но не прекратилось расширение) «архипелага ГУЛАГ».

Все бывшие оперативно–чекистские подразделения ОГПУ – Особый, Секретно–политический, Иностранный, Оперативный, Учетно–статистический, Транспортный, Специальный отделы, Экономическое управление, переименованное в отдел, – были объединены в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Так впервые появился и навсегда утвердился термин «органы государственной безопасности».

Первоначально должность начальника ГУГБ (в отличие от других главных управлений) штатным расписанием не предусматривалась. Ее исполнял сам нарком, но фактически руководителем ГУГБ стал Яков Агранов.

ГУГБ в составе НКВД оставалось элитным, автономным, непроницаемым для других служб и подразделений управлением. Более того, Ягода стал постепенно назначать руководителями других главков и отделов сотрудников бывшего ОГПУ с сохранением за ними старых спецзваний госбезопасности и более высоких должностных окладов. Таким образом, все ключевые посты в наркомате и на местах были заняты «надежными» кадровыми чекистами.

Между тем тяжелая ситуация сложилась в IV (разведывательном) управлении Штаба РККА. Осенью 1933 года случился провал в Финляндии – были арестованы резидент военной разведки и два его помощника. Через месяц – еще более серьезный провал во Франции: арестованы резидент, его помощник, ряд агентов, в том числе особо ценный, работавший в отделе шифров министерства военно–морского флота. В январе 1934 года провалилась агентура разведотдела Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) в Маньчжурии. На этом, к сожалению, цепь неудач не кончилась…

25 мая 1934 года Артузова вызвали в Кремль. В кабинете Сталина уже находились народный комиссар обороны и член Политбюро Клим Ворошилов и заместитель председателя ОГПУ Генрих Ягода. О степени серьезности разговора с «одним из секретарей ЦК» свидетельствует его беспрецедентная продолжительность – шесть часов!

Итогом встречи было постановление Политбюро ЦК ВКП(б): назначить начальника ИНО ОГПУ Артура Христиановича Артузова по совместительству заместителем начальника IV управления Штаба РККА. Ему предлагалось в месячный срок проанализировать работу военной разведки и предложить меры по устранению недостатков. Он должен был также в дальнейшем перестроить центральный аппарат Разведупра и его агентурные сети, образовать совместную комиссию в составе начальника Разведупра Штаба РККА и начальников Иностранного и Особого отделов ОГПУ для координации действий военной и политической разведок, а также создать при Разведупре школу разведки (до этого здесь имелись лишь краткосрочные курсы).

Как впоследствии писал сам Артузов, Сталин, направляя его на работу в Разведупр, сказал, что он должен быть там его глазами и ушами.

Так Артузов стал владельцем еще одного служебного кабинета в знаменитом, в два этажа, «шоколадном домике» в Большом Знаменском переулке под номером 17. Оперативные отделы и службы обитали по тому же адресу в большом четырехэтажном здании рядом.

При

назначении Артузов оговорил единственное условие: чтобы ему разрешили взять с собой в Разведупр из ОГПУ по своему усмотрению около тридцати сотрудников. Просьба была удовлетворена. Пришедшие с Лубянки вместе с Артуром Христиановичем люди, как правило, заняли ключевые и ответственные посты. Одним из помощников начальника РУ стал Лев Николаевич Захаров (псевдоним Мейер), начальником 1–го отдела (военная разведка в странах Запада) – Отто Оттович Штейнбрюк, начальником 2–го отдела (военная разведка в странах Востока) – Федор Яковлевич Карин.

К 23 июня 1934 года Артузов подготовил подробный доклад, основные положения которого были им в «рабочем порядке» обговорены с наркомом Ворошиловым. В тот же день докладная записка и объемистый, 16 страниц машинописного текста, доклад под грифом «Совершенно секретно» были с фельдъегерем отправлены «тов. Сталину» и наркому обороны СССР «тов. Ворошилову». Профессионально и дотошно были выявлены недостатки и сделаны предложения по улучшению, и радикальному, работы IV управления Штаба РККА. Незадолго до своей кончины Борис Гудзь предоставил автору полный текст этого доклада. (Примечательно, что, приводя примеры нарушения сотрудниками правил конспирации, Артузов назвал и знаменитого в будущем разведчика, видного географа, венгерского коммуниста Шандора Радо, лично ему тогда не знакомого. За излишнюю разговорчивость в Париже со случайным давним знакомым.)

На оригинале доклада наискось, в левом верхнем углу резолюция: «Мой архив. И. Ст.». На той же странице сверху, тем же почерком: «От тов. Артузова».

Артузов разобрался с провалами. Разумеется, в каждом конкретном случае были свои особенности и нюансы. Но профессиональный анализ выявил общую закономерность: крайне низкую дисциплинированность военных разведчиков, откровенную разболтанность, пренебрежение основополагающими правилами конспирации.

Ян Карлович Берзин (он же Павел Иванович, настоящее имя Кюзис Петерис), человек весьма заслуженный и уважаемый, руководивший военной разведкой с марта 1924 года (!), явно ослабил, если не утратил, контроль за деятельностью центрального аппарата и резидентур.

Требования к военной разведке со стороны и руководства страны, и Наркомата обороны значительно возросли именно в 1934 году. Как и предсказывал Артузов, сближение Варшавы с Москвой оказалось чисто тактическим ходом польской дипломатии, своего рода «дымовой завесой». Началось активное сближение Германии и Польши, антисоветская политика последней стала достаточно откровенной. Обозначилась военная угроза и на Дальнем Востоке – со стороны Японии. Так что укрепление военной разведки даже за счет некоторого ослабления, хоть и временного, политической было крайней необходимостью. Спустя полгода ЦИК СССР утвердил положение о Народном комиссариате обороны (НКО) СССР. Теперь военная разведка стала именоваться Разведывательным управлением (Разведупр, или РУ) РККА, то есть перешла из Штаба РККА в прямое подчинение наркому обороны Ворошилову.

…Заканчивался 1934 год страшно.

1 декабря в Ленинграде в коридоре Смольного выстрелом из нагана в затылок почти в упор был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), одновременно секретарь и член Политбюро ЦК ВКП(б) Сергей Киров.

Сергей Миронович никогда не принадлежал к ведущей группе в Политбюро, на заседания которого не всегда и приезжал из Ленинграда, никто в ЦК не рассматривал его как наследника, тем более – соперника Сталина на роль генерального секретаря. (К слову сказать, начиная с XVII съезда генеральный секретарь в ЦК не избирался. Этот пост возродил Леонид Брежнев. Совместные постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) Сталин подписывал как «Секретарь ЦК», причем его подпись шла второй после подписи Молотова.)