Артур и Джордж
Шрифт:
А если всего этого было мало, чтобы налить сердце солиситора свинцом, имелось много худшего, гораздо худшего. Единственной весомой уликой сэра Артура был конский ланцет, которым он теперь завладел. А какую юридическую ценность имеет подобная улика, добытая таким способом? Третье лицо, а именно — сэр Артур, подбил четвертое лицо, а именно — мистера Вуда, противозаконно проникнуть в частные владения еще одного лица, а именно — Ройдена Остера, и украсть предмет, который он затем перевез через полстраны. Понятно, что он не вручил указанный предмет стаффордширской полиции, однако его следовало передать на хранение лицу, имеющему необходимый юридический статус. Старшему нотариусу, например. Действие же сэра Артура обесценило
Вот куда завел сэра Артура избыток его энтузиазма. И во всем этом, решил Джордж, виноват Шерлок Холмс. На сэра Артура слишком уж влияет его собственное творение. Холмс делал свои блистательные дедуктивные выводы, а затем вручал блюстителям закона разоблаченных злодеев, чья вина была недвусмысленно на них написана. Но Холмсу ни разу не случилось быть свидетелем на процессе, где все его предположения, и интуиция, и безупречные теории были бы в течение нескольких часов стерты в порошок каким-нибудь мистером Дистерналом. Сделанное сэром Артуром было эквивалентно тому, чтобы выйти на луг, где могли обнаружиться следы преступника, и исходить его вдоль и поперек, несколько раз сменяя сапоги. Он в своем увлечении юридически уничтожил дело против Ройдена Остера благодаря стараниям создать это дело. И вина лежала целиком на мистере Шерлоке Холмсе.
Артур и Джордж
Держа в руке экземпляр доклада комиссии Гладстона, Артур ощущает облегчение, что его дважды не избрали в Парламент. Во всяком случае, прямого стыда можно не испытывать. Вот как они все подстраивают, вот как они хоронят неприятные новости. Доклад они без малейшего предупреждения опубликовали в пятницу перед каникулами Духова Дня. Кому захочется читать о судебной ошибке, сидя в вагоне поезда, везущего тебя к морю? Кого можно будет отыскать для весомых истолкований? Кого это заинтересует к тому времени, когда Духово Воскресенье и Духов Понедельник минуют и вновь возобновится работа? Дело Идалджи? Да разве с ним не было покончено несколько месяцев назад?
Джордж также держит в руке экземпляр доклада. Он смотрит на титульную страницу:
а затем внизу:
Звучит внушительно, но цена словно бы ставит точку над полтора пенса, чтобы узнать правду о его деле, его жизни… Он опасливо открывает брошюру. Четыре страницы доклада: затем два кратких приложения. Пенни, полпенни. Его дыхание становится прерывистым. Вновь для него суммируется его жизнь. И на этот раз не для читателей «Кэннок чейз курьер», бирмингемской «Дейли газетт», или бирмингемской «Дейли телеграф», или «Тайме», но для обеих палат Парламента и Его Августейшего Величества Короля.
Артур захватил доклад с собой к Джин непрочитанным. И это правильно. Как сам доклад представляется
Джордж берет стакан воды и садится в кресло. Его мать вернулась в Уайрли, и в настоящее время он один в комнатах, которые снимает у миссис Гуд. Адрес зарегистрирован в Скотленд-Ярде. Он кладет записную книжку на ручку кресла, так как не хочет делать пометок на докладе. Возможно, он еще не излечился от правил, регулирующих пользование библиотечными книгами в Льюисе и Портленде.
Артур стоит спиной к камину, а Джин шьет, уже наклонив голову, чтобы лучше слышать отрывки, которые ей будет читать Артур. Он задумывается: не следовало бы им сегодня обойтись с Джорджем Идалджи любезнее, например, пригласить его на бокал шампанского. Но ведь он не пьет; и вообще они только сегодня утром услышали, что доклад опубликуют…
«Джордж Идалджи был судим по обвинению в преступном нанесении ран…»
— Ха! — говорит Артур, не успевая дочитать до середины абзаца. — Только послушай: «Заместитель председателя суда квартальных сессий, председательствовавший на процессе, сообщил, что он и его коллеги твердо считали, что осуждение было справедливым». Дилетанты. Чистой воды дилетанты. Ни единого юриста среди них. Иногда у меня возникает чувство, моя милая Джин, что страной управляют одни дилетанты. Только послушай их. «Эти обстоятельства заставили нас очень серьезно колебаться, прежде чем высказать несогласие с осуждением, обоснованным подобным образом и подобным образом одобренным».
Джорджа мало занимает вступление: он достаточно опытный юрист, чтобы предугадывать скрывающееся за углом «однако». И вот оно — причем не одно, а целых три. Однако в Уайрли и округе в то время нарастало значительное возмущение; однако полиция, столь долго находившаяся в растерянности, была «естественно, страшно озабочена» тем, чтобы кого-нибудь арестовать; однако полиция предприняла и продолжила расследования «с целью найти улики против Идалджи». Вот! Это сказано совершенно открыто, а теперь и совершенно официально. Полиция была предубеждена против него с самого начала.
Оба — и Артур, и Джордж — читают: «Делу этому также присуща крайняя трудность, поскольку нет такого взгляда на него, который не включал бы крайние неправдоподобности». Чушь, думает Артур. Какая крайняя неправдоподобность заключается в том, что Джордж невиновен? Джордж думает: это просто сложно подобранные слова, а подразумевают они, что среднего решения нет. И это верно, потому что либо я абсолютно невиновен, либо абсолютно виновен. А поскольку «крайние неправдоподобности» имеются в обвинительном заключении, следовательно, оно должно быть — и будет — аннулировано.
«Недостатки» процесса… в течение него предъявленные обвинения изменялись в двух существенных моментах. Еще бы! Во-первых, в вопросе о том, когда предположительно было совершено преступление. Полицейские улики «непоследовательны и даже противоречивы». Такие же противоречия относительно бритвы… Отпечатки следов. «Мы полагаем, что в качестве улик следы рассматриваться не могут». Бритва как орудие. «Трудно согласовать с заключением ветеринара». Кровь не свежая. Волоски. «Доктор Батлер, кто как свидетель стоит выше всяких подозрений».