Артур и Джордж

Барнс Джулиан Патрик

— Ну, против обыкновения, он нашел для себя что-то. Примерно через четыре года получил лицензию третьего помощника. А затем вернулся домой.

— То есть мы оказываемся теперь в тысяча девятьсот третьем году?

— Нет-нет. Раньше. Еще в первом, я уверен. Но дома он тогда пробыл недолго и устроился на скотовоз, плавающий из Ливерпуля в Америку. Проплавал на нем десять месяцев. А уж потом вернулся домой навсегда. То есть в тысяча девятьсот третьем.

— Плавал на скотовозе! А где он теперь?

— В том же доме, где жил его отец.

Но он сильно изменился. Начать с того, что он женат.

— Вы когда-нибудь подозревали его или его брата в том, что они писали письма от имени вашего сына?

— Нет.

— Почему нет?

— Не было никаких оснований. И на мой взгляд, он слишком ленив, а возможно, и лишен достаточного воображения.

— И… разрешите мне догадаться. У них был младший брат, возможно, сыпавший грязными ругательствами, предположил бы я.

— Нет-нет, их было только двое.

— Или юный приятель с такими же привычками, часто бывавший с ними?

— Нет. Ничего подобного.

— Так-так. А Ройден Остер восставал против вашей опеки?

— Да, частенько. Не мог понять, почему я отказался отдать ему сразу все деньги, оставленные для него отцом. Не то чтобы сумма была велика. Обстоятельство, которое тем более укрепило меня в решении не допустить, чтобы он ее растранжирил.

— А второй мальчик — Уолли, — он был старшим?

— Да, ему сейчас около тридцати.

— Так, значит, Гарри, в школе вы учились с ним?

Чарльзуорт кивнул.

— Вы сказали, что он был странным. В каком смысле?

— Странным. Не совсем здесь. Точнее я объяснить не могу.

— Какие-нибудь признаки религиозной мании?

— Я ничего такого не замечал. Он был умным, Уолли. Башковитым.

— Он изучал Мильтона в уолсоллской школе?

— Об этом я ничего не знаю.

— А по окончании школы?

— Некоторое время был учеником электромонтера.

— Что давало ему возможность ездить по окрестным городкам?

Вопрос этот как будто поставил мистера Грейторекса в тупик.

— Несомненно. Как и множеству других.

— И… братья все еще живут вместе?

— Нет. Уолли год-два назад уехал из страны.

— И куда же?

— В Южную Африку.

Артур обернулся к своему секретарю.

— Ну, почему все так внезапно принялись уезжать в Южную Африку? У вас случайно нет его тамошнего адреса, мистер Грейторекс?

— Вообще-то был. Да только мы слышали, что он умер. Недавно. В прошлом ноябре.

— А! Жаль-жаль. А дом, где они жили вместе, где Ройден живет теперь…

— Я могу проводить вас туда.

— Нет, не сейчас. Я имел в виду… дом стоит на отшибе?

— Как и многие другие дома.

— Так что можно приходить и уходить не на глазах у соседей?

— О да.

— И до сельской местности оттуда близко?

— Безусловно. Сразу же сзади начинаются луга. Но так расположены и многие другие дома.

— Сэр Артур! — Миссис Грейторекс в первый раз нарушила свое молчание. Обернувшись к ней, он заметил, что

она покраснела и выглядела гораздо более взволнованной, чем в начале их встречи. — Вы ведь подозреваете его? Или их обоих?

— Улики накапливаются, если выразиться помягче, сударыня.

Артур приготовился к возмущенному возражению миссис Грейторекс, к отказу дольше терпеть его подозрения и клевету.

— В таком случае мне следует рассказать вам то, что я знаю. Примерно три с половиной года назад — в июле, я помню, в июле перед тем, как арестовали Джорджа Идалджи, — как-то днем я проходила мимо дома Остеров и зашла к ним. Уолли отсутствовал, но Ройден был там. Мы заговорили о располосовываниях. Тогда все только о них и говорили. Через какое-то время Ройден подошел к шкафчику на кухне и показал мне… инструмент. Подержал передо мной и сказал: «Вот чем они убивают скот». Мне стало нехорошо от одного только взгляда, и я велела ему убрать его. Я сказала: «Ты ведь не хочешь, чтобы подумали на тебя, верно?» И он убрал его назад в шкафчик.

— Почему ты не рассказала мне? — спросил ее муж.

— Я подумала, что слухов ходит и так уже слишком много и незачем добавлять к ним новые. Мне просто хотелось поскорее забыть этот случай.

Артур скрыл свою реакцию и спросил невозмутимо:

— А вы не подумали обратиться в полицию?

— Нет. Когда я оправилась от шока, то пошла прогуляться и поразмышляла. И решила, что Ройден просто хвастал. Притворялся, будто знает что-то. Вряд ли он показал бы мне эту штуку, если бы сам ею пользовался. И ведь он мальчик, которого я знаю всю его жизнь. Ну, он был немного буйным шалуном, как сказал мой муж, но, покинув море, он угомонился. Обзавелся невестой, готовился к свадьбе. Ну а теперь женат. Однако у полиции он был на заметке, и я подумала, что, если пойду и расскажу, они заведут на него дело. С уликами или без.

Да, подумал Артур, и из-за вашего молчания они взамен завели дело на Джорджа.

— Я все-таки не понимаю, почему ты не рассказала мне, — сказал мистер Грейторекс.

— Потому что… потому что ты всегда относился к мальчику строже, чем я. И я знала, что ты сразу сделаешь скоропалительные выводы.

— Выводы, которые, пожалуй, были бы верными, — ответил он не без едкости.

Артур перешел в наступление. Свои супружеские разногласия они могли выяснить и потом.

— Миссис Грейторекс, а что это был за инструмент?

— Лезвие, что-то вроде такой длины. — Она отмерила примерно фут. — И оно загибалось в рукоятку, будто огромный перочинный нож. На фермах такие не употребляются. И такое ужасное лезвие. С изгибом.

— Как сабля или серп?

— Нет-нет, само лезвие было прямым, и край его был совсем не острым. Но к концу была выпуклость, которая выглядела крайне острой.

— Вы не могли бы нарисовать его для нас?

— Конечно. — Миссис Грейторекс выдвинула ящик кухонного стола и на листке линованной бумаги уверенно начертила абрис.