Артур, племянник Мордреда
Шрифт:
королевы может сложиться неверное представление о вашей судьбе, если вы вдруг погибните при
прохождении.
— Конечно, я понимаю. В любом случае, сначала я собирался вернуться с докладом в
Аваллон. И лишь потом… в частном порядке…
— Полагаю, вы не хотите, чтобы об этом стало известно широкой общественности?
— Вы совершенно правы, сир. — Я наклонил голову. — В Аваллоне мой поступок могут
не понять… а если станет известно
родственники. Вы ведь, наверное, понимаете, что ваш указ о запрете контактов выполняли…
ммм… далеко не все хаоситы.
— Догадываюсь. — Пламя, заменявшее Ариману лицо, вспыхнуло чуть ярче. В голосе
короля мне снова послышалась усмешка. — Позвольте спросить, откуда у вас моя карта?
— Мне ее дала Джинна. — Соврал я. На самом деле, карту мне дал Джарет, но я не
собирался его подставлять.
— Позвольте взглянуть?
— Нет.
— Нет?
— Я уничтожил карту перед тем, как перейти к вам. Таков был приказ королевы.
Я снова соврал. Джинна, которая, естественно, ничего о козыре не знала, не могла и
приказать мне его выкинуть. Я избавился от карты потому, что Ариман мог вычислить Джарета по
стилю, в котором она была выполнена. Он правил Хаосом вот уже десять веков — срок, более чем
достаточный для того, чтобы изучить стиль всех рисовальщиков.
— Жаль. — Вздохнул Ариман. — Поймите меня правильно: я не собирался устраивать
репрессий. Просто… мне было любопытно.
— Скорее всего, карту нарисовала Фиона. Говорят, когда-то вы были знакомы…
— Да. — Ариман вздохнул. — К сожалению… Ну что ж, я вас оставлю. Устраивайтесь.
Через четыре цикла я за вами зайду.
— Благодарю.
— Не за что.
Ариман поднялся, шагнул к стене и вошел в нее, вызвав на поверхности колебания, как
будто бы стена состояла из жидкости. Как только волны утихли, я поднялся и занялся осмотром
комнаты. В трех местах — там, где ушел Ариман, перед белой дверью и в правом углу — у меня
возникло впечатление, что если я сделаю еще один шаг, то куда-то перемещусь. Отражения в этом
чертовом Хаосе были такими же безумными, как и все остальное.
Больше ничего интересного в комнате не было. Когда мне надоело слоняться по
помещению, я сел на пол. Не доверял я этим диванчикам.
Чуть позже я нарисовал козырь мира с двумя десятками бирюзовых солнц, переместился
туда и минут десять ползал по земле, похожей на засохшую краску, выискивая смятый козырь. Я
уже почти пришел к мысли о том, что Ариман опередил меня, и удовлетворил свое здоровое
любопытство, когда козырь, к моему удивлению, все-таки нашелся. Я уничтожил его, нарисовал
карту комнаты в Путях Аримана, картопортировался и сделал вид, как будто бы никуда не уходил.
Не
магическая система, идентифицирующая посетителей. Впрочем, я вовсе не уверен в том, что моя
комната находилась именно в Путях Аримана, а не представляла собой, скажем, гостиничный
номер для всяких подозрительных субъектов. Ну да ладно. Я не гордый.
Поскольку времени было навалом, я добавил к своей коллекции козырь Аримана
собственного изготовления. Моя колода давно уже с трудом влезала в нагрудный карман, и
поэтому я разделил ее надвое. В первую пачку вошли портреты: все мои аваллонские
родственники в количестве двадцать одной штуки, мой собственный козырь, козырь Аримана,
восемь козырей Магистров Ордена, портрет Иды и двадцать восемь портретов рядовых членов
Ордена Восьми Ветров. До недавнего времени их было несколько меньше, но потом к ним
добавилась часть учеников Джулии. Мордред, если бы захотел, мог бы взять всех учеников
Джулии под свое крыло, но он отчего-то не пожелал с ними возиться, оставил при себе лишь
173
нескольких, наиболее способных, а остальных спихнул Анжелике. Когда власть поменялась и
Анжелику отстранили от контроля за Сломанными Лабиринтами, мы поделили с ней учеников
Джулии поровну. Поскольку у Анжелики было время узнать, кто есть кто, и расставаться с
настоящими талантами она вряд ли бы стала, мне, как я подозреваю, достались самые
отъявленные двоечники, бездельники и тунеядцы. Вдобавок, некоторые из них могли стучать
Мордреду или той же Анжелике. Тем не менее, я не стал отказываться от возможности расширить
свой Орден — даже за счет столь сомнительного контингента. Со временем я собирался сделать из
них приличных людей… а категорически неспособных проникнуться идеей бескорыстного
служения Порядку — потихоньку устранить. Я искренне надеялся, что проникнутся все.
Во вторую пачку вошло более ста козырей различных мест. Я в который раз подумал о
том, что не мешало бы почистить колоду — выкинуть карты, которыми я редко пользовался.