Арум. Возвращение домой
Шрифт:
– Конечно, - я порылась в сумке и достала флешку, - первая глава полностью, вторая и выводы требуют дополнения и корректировки.
– Сама писала, али помогал кто?
– Сама, - твёрдо ответила я.
Я действительно писала сама, первую главу вычитывала и переделывала более трёх месяцев, а по оставшемуся – материала много, но нужно выбрать самое важное и привести текст в порядок. Приложение и список литературы оказались самым лёгким.
– Флешку оставить сможешь? Я пока почитаю работу. И номер телефона, секретарь тебе позвонит, когда подойти.
– он говорил, не поднимая головы от кипы бумаг,
– Посиди пока, вот принесут документы, я проверю, кого они поставили тебе в экзаменаторы, получишь список тем для подготовки, а потом будешь свободна. Только имей в виду, у тебя на всё – месяц, потом защита, справишься?
– на секунду оторвал взгляд от документов, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза.
– Да.
Он удовлетворённо кивнул и продолжил подписывать бумаги. Спустя минут десять секретарь принесла ещё три объёмные папки с документами на подпись, а ещё несколько лежали отдельно сверху.
– Это срочные, - еле слышно пояснила она, подсунув листы поближе, остальное оставила на краешке стола.
Мужчина внимательно вчитался в один документ, в другой, и внезапно разозлился.
– И что это значит??? Исполнителя ко мне!
Я сидела ни жива, ни мертва, а вдруг мне не полагалось присутствовать при разговоре? Но, с другой стороны, мне велели ждать тут, и обратных указаний не поступало.
Спустя десять минут, когда я уже успела себя накрутить, все мои переживания разом разрешились, явив заведующего кафедрой и декана, причём, судя по гневу их начальника, почти что бывших.
– А теперь, дорогие мои, объясните мне эти фамилии и дисциплины, надеюсь, вы захватили с собой учебный план. Нет? Не беда, я его сейчас распечатаю, - оооочень ласково проговорил ректор, видимо, ошибки катастрофические.
Он достал вылезшие из принтера листы и протянул бледным подчинённым.
– Сверяйте!
– приказал он.
Те старательно уткнулись в бумаги, то и дело что-то себе помечая. Стоило им доложить, что ошибку поняли и всё будет исправлено, как ректор в очередной раз накалил обстановку.
– А кроме дисциплин и часов вас больше ничего не смущает?
Те ещё раз пересмотрели записи и, видимо, не найдя ничего криминального, почти одновременно пожали плечами.
– А почему в графе "экзаменаторы" по большей части те, кто в отпуске или уволен? На исправление двадцать минут. И чтобы все перечисленные были на рабочих местах в течение месяца!
– уже вдогонку велел он, так как подчинённые бросились выполнять приказ.
А я пребывала в состоянии шока. А если бы не дошла до ректора? Они бы так и посылали меня по кабинетам, не желая работать в летнюю пору.
Спустя двадцать минут у меня на руках был бегунок, где в основном значились фамилии знакомых преподавателей. Споро оббежав кабинеты, получила задания к предстоящим испытаниям, а кое-где и автоматы, ведь училась я всегда на совесть, часто даже опережая программу, теперь это окупилось.
Итого мне осталось сдать три экзамена, пять зачётов и сама защита диплома.
Следующие несколько дней не отложились в памяти – я училась, ела и спала. Правда, пару раз меня выдёргивала бабушка, и мы выбирали себе вечерние наряды, причём, варьируя длину подола от макси до мини и споря до хрипоты. Из книжных недр меня выдернул звонок телефона.
–
– сухо сообщил мне женский голос, и последовали короткие гудки.
Несколько минут пыталась сообразить, кто и где меня хочет видеть завтра, пока до меня не дошло, что Владимир Георгиевич – это мой ректор и научный руководитель в одном лице. Да, заучилась! Решила заодно завтра сдать пару зачётов и экзамен, позвонила на кафедры, договорилась о встрече с преподавателями, оставив себе разницу в час, должно хватить.
Утром всё валилось из рук, конечности дрожали, сердце отбивало безумный ритм, и вообще мне казалось, что я отвратно подготовилась, диплом написан из рук вон плохо, боялась, что из очередного кабинета выгонят с позором.
Бабушка накапала мне пустырника на дорожку для спокойствия, и я отправилась в сторону альма-матер. Спустя минут двадцать мне море было по колено, то ли это на меня так пустырник повлиял, то ли бабуля с дозой переборщила, но даже столкнувшись с бывшим научным руководителем и выслушав от него кучу гадостей, спокойно уточнила:
– Вы закончили? А то меня ректор ждёт, не хотелось бы опаздывать.
Не дожидаясь ответа, развернулась и ушла.
Владимир Георгиевич был приятно поражён моей работой, о чём не преминул сообщить в первом же предложении. Оказалось, мне нужно было немного доработать вторую главу (список литературы мне предоставили) и подкорректировать выводы. Я пообещала, что через десять дней в это же время принесу готовый вариант. Провожали меня уважительно-удивлённым взглядом.
Экзамен и зачёты я все сдала с блеском, вот только в памяти отложились лишь отдельные фрагменты беседы, и пока возвращалась домой, едва не уснула в автобусе.
Зайдя в квартиру, оповестила родных, что планируемое сдала, а диплом нужно немного доработать, я отправилась в душ и спать. Следующие четыре дня были также заполнены учёбой, после чего я сдала оставшиеся предметы и закрыла экзаменационный лист. Теперь диплом.
Оставшиеся дни я переделывала имеющийся текст, писала речь для защиты, раз за разом находя изъяны и меняя формулировки на, как мне казалось, более подходящие. На исходе третьего дня я оставила свою итоговую работу в покое, предварительно скинув ректору на окончательную вычитку (он даже сообщил мне адрес личной электронной почты!). У меня в запасе оставалось три дня на отдых, а, скорее всего, меньше, ведь, проверив работу, научный руководитель явно захочет пообщаться, так что нужно из бледной немочи, замученной учёбой, вновь возвращаться к студентке обыкновенной.
Прошлась по квартире, никого. Нет, я понимаю, что в последние дни буквально выпала из жизни, но хоть записку оставить можно было?
Наводя порядок в комнатах (решила не терять время зря), я обратила внимание, что многих мелочей нет на привычных местах, значит, бабушка тоже активно готовится к переезду.
Приготовила на ужин суп, картофель-пюре и котлеты и принялась ждать родных. Около двадцати одного ноль-ноль моё терпение удалилось, помахав на прощание ручкой, и я принялась названивать на номер бабулиного сотового. Один, второй, третий раз без ответа, но я не сдавалась, я упорная, наконец, когда я набирала номер в седьмой раз, мне ответили.