АС
Шрифт:
Наконец она вернулась, измерила ему температуру и давление, потом снова его оставила, пообещав, что доктор Ваггонер скоро придет.
Прошла минута. Две. Три. Уэстон рассматривал плитки потолка, вспоминая часы, проведенные в Интернете в поисках разгадки его странной болезни. Много находилось всякого контента по поводу испражнений — даже один сайт, где люди вывешивали продукцию своих кишок, чтобы другие оценили, — но ничего похожего на свои проблемы он не нашел.
Цепь размышлений прервал звук открывшейся двери.
— Мистер
Уэстон сел на стол, ощущая ягодицами холод бумаги.
Доктор Ваггонер оказался пожилым человеком плотного сложения. Лысый, но волос над ушами достаточно, чтобы закрыть лысину зачесом. Модные круглые очки в оправе под черепаховую, голос одновременно и глубокий, и несколько носовой.
— Давление у вас нормальное, а вот температура — сто и пять десятых [1] . — Он со щелчком надел латексные перчатки. — Как вы себя сейчас чувствуете?
1
По Фаренгейту. 38,1° по Цельсию.
— Хорошо.
— Боль, резь, проблемы, дискомфорт?
— Нет. Слегка холодно, но и только.
Доктор Ваггонер, ведя разговор, заглянул Уэстону в уши и в нос каким-то прибором.
— Как давно у вас эти кишечные проблемы?
— Ну, где-то так месяца три. Но на самом деле это не совсем кишечные проблемы. Я у себя в испражнениях нахожу, как бы сказать, какие-то странные предметы.
— Вы можете их описать?
— Похожие на камешки. Или что-то вроде обрывков тканей.
Доктор Ваггонер приподнял бровь:
— Я должен начать с очевидных вопросов.
Уэстон ждал.
— Вы ели камешки или обрывки тканей?
И доктор улыбнулся, как хеллоуинская тыква. Уэстон тоже попытался изобразить улыбку.
— Насколько я знаю, нет, доктор.
— Приятно слышать. Расскажите мне, какая у вас диета. Вы ее не меняли последнее время? Не ели что-нибудь экзотическое?
— Нет, не менял. Я стараюсь есть здоровую пищу — последние десять лет.
— Бывали за границей за последние полгода?
— Нет.
— Едите непрожаренное мясо или же сырые овощи?
— Иногда. Но не думаю, чтобы у меня были ленточные черви.
— Ох уж этот Интернет! — усмехнулся доктор Ваггонер. — Каждому дает медицинский диплом.
Уэстон на это открыл рот, промычал: «Н-ну-у», пожал плечами и сказал:
— Я понимаю, что я не врач, но я много смотрел разных сайтов, и предметы у меня в стуле, доктор, не похожи на сегменты червей.
— Камешки и ткань, говорите. А поконкретнее?
— Камешки вроде как белые. Есть совсем маленькие, крупинки. Иногда побольше.
— Насколько побольше?
— Бывают размером с большой палец.
— А ткань?
— Разного цвета. Иногда красная. Иногда черная, синяя бывает.
— Насколько внимательно
Уэстон состроил гримасу:
— Не слишком пристально. То есть я никогда не вынимал их из унитаза, не трогал, ничего такого. Кроме вот этого. — Он показал на образец на столе.
— Это мы отдадим в лабораторию на анализ. А сейчас я хотел бы вас посмотреть. Пожалуйста, нагнитесь над столом и поднимите халат.
Уэстон надеялся, что до этого не дойдет, но принял указанную позу, а доктор Ваггонер тем временем смазывал каким-то гелем собственную руку и входное отверстие.
— Расслабьтесь. Будете чувствовать некоторое давление.
Это было куда хуже, чем давление, а расслабиться совершенно невозможно. Уэстон крепко зажмурился и попытался думать о чем-нибудь, о чем угодно, только бы не о толстых пальцах, лезущих в него через черный ход.
— Вы говорили, началось три месяца назад. Это как, непрерывно? Или периодами?
— Два-три дня в месяц, — выдавил из себя Уэстон. — Потом приходит в норму.
— В какое время месяца?
— Обычно в последнюю неделю.
— Вы когда-нибудь… погодите, кажется, я что-то нащупал.
Вот фраза, которую ну никак не хочешь слышать, когда рука врача у тебя внутри. Уэстон задержал дыхание, весь скривился. Даже непонятно, что тут было хуже — боль или унизительность положения. Но к счастью, милостив бог, рука вышла.
— Что там, доктор?
— Погодите, я думаю, там есть еще. Надо повторить. Уэстон застонал, ненавидя всю свою жизнь с начала и до конца.
Доктор возвращался еще четыре раза, так что Уэстон даже к этому привык. Последний факт его встревожил.
— Это, кажется, уже все.
— Что именно все?
Уэстон обернулся, увидел, что врач рассматривает лежащие у него на ладони предметы.
— Пуговица от пальто, кусок молнии и шестьдесят три цента мелочи. Очевидно, вы едите не столь здоровую пищу, как вам кажется.
Уэстон заморгал, будто надеялся, что от этого предметы исчезнут. Они остались.
— Это прозвучит, будто я вру, — сказал он. — Но я этого не ел.
— Один мой коллега однажды осматривал человека, который хотел попасть в книгу рекордов путем съедения велосипеда, по кусочкам. Коллега вынул у него из прямой кишки отражатель.
— Доктор, я серьезно. Я не ем пуговиц или мелочи. И уверен, что не ел молнии.
— Молния скорее всего с ширинки от джинсов. — Снова Ваггонер усмехнулся. — Я знал одну пожилую даму, которая проглотила муху [2] .
— Я ничего такого не ел.
— О’кей, тогда остается единственная альтернатива. Вы ведете половую жизнь?
2
Игра слов. Английское слово "fly" может означать и ширинку, и муху.