Асфодель
Шрифт:
– Не только Яна, – Иван изложил свой разговор с Егором Демидовичем и Матвеем. – Главное, Алла эта, как Матвей сказал, работает завхозом в детдоме! Вряд ли в небольшом городке сразу два детдома, не находите?
– Да-а? – радостно вскинулась Первая сестра. – Тогда Яна точно наша – не бывают такие совпадения случайными! Говоришь, Алла болеет чем-то? Вот и повод к ней наведаться.
* * *
Потом Ната много раз безуспешно подступалась к вопросу – что же заставило её появиться сначала не у Аллы, а у Матвея? Никакого предчувствия Воды по этому поводу не было – Алина и сама сильно удивилась, когда Первая сестра попросила составить ей компанию для
– Мрак! – прокомментировала она, перенесясь вместе с подругой в нужное место. – Как здесь вообще можно жить, тем более в ноябре? В таких широтах вообще должны быть только города!
– Ну так Нижний Новгород всегда и славился купцами и ремесленниками, то есть горожанами, – улыбнулась Ната. – Нет, сёла тоже бывают не такими депрессивными, но только если они крупные и живые.
– И южные, наверное?
– Ага! Орловские хотя бы, – за разговором они подошли к калитке, и Ната осторожно заглянула во двор:
– Вроде никого нет, но поленница свежая, видишь? Тот самый дом.
– Вижу, – отозвалась Ледяная Дева. – А вот, кстати, совсем недавние колеи от мотоцикла, то есть Егор Демидович только что уехал. Он же иногда ездит в ближайшее село за хлебом?
– А откуда ты знаешь, что именно уехал, а не приехал? Что недавно – это понятно, дождь же идёт, а воды в колеях почти нет.
– Мотоцикл же у него с коляской? Тогда, если выезжать из ворот, левый след будет двойной и глубже правого, что и наблюдается, – Алина вдруг застыла, вглядываясь в тёмные окна дома. – Наталь, в доме кто-то есть!
– Матвей и должен быть дома. Подождём? Ему-то нас хорошо видно.
– Ждём ровно одну сигарету, потом попробуем войти, – Ледяная Дева отошла в сторону, доставая зажигалку, но в это время дверь дома медленно открылась, и на крыльцо, очумело мотая головой, вышел парень лет тридцати:
– Наталка?!
– Денис?.. – Ната пошатнулась и чуть не упала, лишь в последний момент успев схватиться за покосившийся штакетник.
* * *
Женщина измученно ворочается в продавленном кресле, с яростью вжимаясь в его спинку – хоть так, хоть немного унять этот убивающий зуд в спине! «Да, именно убивающий», – она начинает бессильно плакать. – «Болезнь, конечно, не смертельная, но я сама выброшу эту мучительную жизнь! Разве все, кого пытали, молча терпели? Нет – многие вцеплялись палачам в горло, как бы ни старались наши борзописцы замолчать такие случаи, воспевая, напротив, терпильство! Оно и понятно – это же сопротивление официальному лицу, пусть даже вражескому, поэтому – «низзя»! Сегодня ты гестаповца придушил, а завтра кого? Белохалатные гниды ведь не лучше фашистов – что те, что эти «просто делают свою работу», и люди для них – не более чем куски мяса, только что обрабатывают они это мясо по-разному. И уничтожать своё тело, даже если оно издевается похуже всех гестаповцев с врачами, тоже «низзя» – оно на самом деле не твоё, а государственное!»
«А вот уничтожу!» – она лихорадочно вскакивает, но ослабленные постоянным недосыпом ноги подводят, и женщина падает обратно в кресло.
«Матвей…» – сердце начинает бешено колотиться, но ей, как ни странно, становится от этого немного легче. – «Я ведь на самом деле не из-за «Наталки» его тогда выгнала, а из-за обострения – нельзя же, чтобы он видел меня такой! Но вдруг он теперь обидится и не вернётся?»
«Напьюсь! Не поможет, но хоть забыться!» – женщина тянется за брошенной прямо на пол сумкой и пересчитывает деньги. Денег мало – хватит ли на две бутылки самого дешёвого портвейна? – «Ладно, в магазине разберусь. Но сначала попробую горячий душ», – со второй попытки
«А как ещё спину почесать? Только водой… или Матвеем», – обжигающие струйки начинают вытеснять зуд вожделенной болью. – «Нет, не думай о Матвее! Мазью он, конечно, намажет, но только один раз – сразу же сбежит, теряя тапки!» – женщина наконец выходит из ванной, с наслаждением подставляя горящее тело холодному ноябрьскому воздуху из форточки. – «Ой!..» – она рефлексивно прячет за спину изъеденные багряными пятнами руки.
– Привет! – солнечно улыбается ей непонятно откуда взявшаяся незнакомка – стройная и золотоволосая, вся в сверкании зелёных самоцветов.
* * *
– Нет, Динара, не трогай, это я сама потом уберу, – сказала Люся, когда малышка потащила её руку к большому келоидному рубцу на плече Аллы.
– Вы что, и это можете убрать? – вяло отозвалась женщина, у которой уже не оставалось сил даже на радость.
– Конечно, – фея осторожно провела пальцами по последнему подозрительному месту. – Для этого даже магии не надо – справился бы и просто хороший хирург. Алла, у вас ещё где-нибудь чешется?.. Ну да, фантомный зуд, всё правильно. И краснота не сразу должна сойти.
– Люсёна, а она долго держаться будет? – поинтересовалась Ната. – Может быть, Олю пригласить?
– Завтра утром всё должно быть нормально, – Люся сняла с пальца зевающей малышки своё кольцо с титанитом. – Динарочка, ты уже хочешь спать? Пойдём домой, ты молодец! Алла, не беспокойтесь, я немного отдохну и вернусь, – фея с ученицей исчезли.
– Может быть, познакомимся как следует? – Первая сестра достала из принесённого с собой пакета пачку чая. – Меня Ната зовут.
– Поставишь чайник? – предложила Алла. – Я пока оденусь и немного отдышусь… Спасибо вам! Даже не верится, что этой пытки больше нет, – призналась она через несколько минут, устало усаживаясь за стол на кухне. – Каждый год такое было весной и осенью! А это вы действительно уберёте? – женщина, гадливо поморщившись, показала на своё плечо.
– Да, Люся скоро вернётся. Если просто шрамы, то она может справиться и одна, без Динары. Кстати, а откуда такой ужас? Ты татуировку сводила, что ли?
– Нет, – скривилась женщина. – Это моё проклятье с детства! Клеймо роддомовское, которое типа «у всех есть, и никто не переживает». Только «у всех» – просто пятнышки белые, а у меня – огромный келоид! Не спорю, кому-то, может быть, и такое по барабану, а я вот комплексую! Всё детство упрашивала родителей, чтобы убрали, а они только отмахивались. Потом сама к докторше пошла, так та тоже послала: «Девочка, не бери в голову!» Всё мечтала, что вырасту и сама уберу, но нет, говорят – «такое не лечим, да и не надо лечить, это у вас просто кожа плохая». Ну не гады, скажи? Испортили мне здоровье своими ненужными прививками, а потом отмахнулись – сама, типа, справляйся, они ни за что не отвечают!
– Гады, скажу! – Ната чуть не расплакалась, вспомнив судьбу Белки, память о которой вновь остро нахлынула после встречи с Денисом. – А к нормальному косметологу ты пойти не пробовала?
– Да какая косметология в наших усть-пердяйсках? Бабам морду кремом помазать да потрепаться, вот и всё! Это в Москву надо, но там и деньги московские, а у меня только халупа на краю провинциального городка, – Алла с неприязнью посмотрела на обшарпанные стены. – Ни работы нормальной, ни здоровья, ни даже мужика понимающего – кому я нужна была, больная такая? Всё из-за этих гнид белохалатных, у меня и псориаз небось от переживаний вылез. Даже не знаю, кого ненавидеть – не эту же квашню тупую, которая от меня тогда отмахнулась!
Конец ознакомительного фрагмента.