Ашерон
Шрифт:
Ашерон поднес к ней свою руку так, чтобы она смогла положить свою ладонь на его. Это был их самый близкий контакт, который казалось, почти перешел в прикосновение. Часть него хотела освободить ее любой ценой. Но пройдя через столько страданий, он не мог жить с мыслью, что кто-то мучился так же, как и он. По крайней мере, пока они этого не заслужили.
— Ступай с моей любовью, Апостолос. Сделай так, чтобы мы оба гордились.
Вернувшись назад в Новый Орлеан, он очутился на балконе своей квартиры на Аллее Пиратов 622, которая окнами выходила на внутренний дворик собора Святого Льюиса. Было темно, но Ашерон мог слышать, как доносилась
— Защити девушку, Апостолос. Держи ее в безопасности…
Ашерон встрепенулся, услышав голос матери у себя в голове.
— Что ты такое говоришь, мама?
— Я не должна рассказывать тебе этого, но спасение мира держится на ней. Береги ее.
Эш засмеялся, пораженный схожестью с сюжетной линией телевизионного шоу "Герои". «Спасешь девушку из группы поддержки, спасешь мир».
— Зачем ты все это мне рассказываешь?
— Потому что я люблю тебя. А теперь беги.
Эш засомневался, но все-таки признал правду. Его мать никогда не упомянула бы такое, если бы оно действительно не было таким важным. Прекрасно, он будет защищать Сотерию, и себя заодно.
— Что ты творишь, Аполлими?
Аполлими отвернулась от фонтана и обнаружила у себя в саду Савитара, который злобно смотрел на нее.
— Убирайся, ты ублюдок.
Он даже не шелохнулся.
— Ты не должна была говорить ему об этом.
Она подняла голову с явным пренебрежением к Ктонианцу. Несмотря на все свои силы, Савитар и в подметки не годился Аполлими, и сам прекрасно об этом знал.
— Да кто ты такой, чтобы читать мне тут лекции по поводу того, что я должна, а чего не должна делать?
Его глаза вспыхнули от бледно-лилового до серебряного цвета, а потом вообще стали насыщенного темно-голубого.
— Ты играешь с судьбой.
Она зарычала на него.
— Я защищаю своего сына. Если это преступление, тогда накажи меня. Ой, подожди-ка, я ведь уже и так наказана за его защиту. Будь что будет.
Савитар прищурился.
— Но ведь это совсем не игра.
— Да, не игра. Я вообще никогда не играю, а тем более с такими вещами.
Аполлими собралась уходить, но он схватил ее за руку и остановил.
— Мне не пришлось вбирать в себя силы богов, которых ты уничтожила в Атлантиде, когда немного вышла из себя. Но мне кажется, что другие Ктонианцы разорвали бы тебя на куски за это.
Аполлими не мог запугать ни он, ни кто-либо другой.
— И что? Ты хочешь, чтобы я поблагодарила тебя за это?
Она выдернула руку из его хватки.
— Единственное за что я тебе могу быть благодарна, так только
Его выражение лица стало холодным, жестким.
— Не правда. Ты боишься потерять сына, и пока этот страх сидит в тебе, тебя также можно контролировать, как и всех нас.
Аполлими ненавидела сам факт, что он был чертовски прав.
— Не провоцируй меня, Савитар.
— А ты меня. Ты может быть и богиня от рождения, но я некто больший, чем просто Ктонианец, и тебе об этом известно. Я выжил в аду, который ты себе и представить не можешь, а его пожарища закалили меня словно сталь. Если ты хочешь битвы, то доставай свой меч. Но помни о том количестве богов до тебя, которые жаждали моей смерти и совсем не преуспели в этом.
Аполлими опалила его взглядом.
— В свою очередь, ты должен помнить, что я уничтожила не просто весь свой пантеон, а всю свою семью, чтобы защитить своего ребенка. Не стой у меня на пути, иначе мы выясним раз и навсегда, кто из нас владеет самым могущественным мечом.
Савитар хотел задушить ее за такое упрямство. Но она всегда была такой. Упертой до мозга костей.
— Прекрасно. Но вспомни, что случилось в последний раз, когда ты пыталась его защитить. Твои игры привели к страданиям Апостолоса. Разве ты этого хочешь на самом деле?
Ее глаза наполнились слезами, и он стал ненавидеть себя за то, что причинял ей эту боль.
— Будь ты проклят.
Савитар ухмыльнулся.
— Я был проклят задолго до этого. Позволь судьбе идти своим ходом, Аполлими. Я умоляю тебя, ради всего святого держись подальше от всего этого.
Ее кристальные слезы на длинных черных ресницах мерцали, как алмазы.
— Убереги его ради меня, Савитар. Иначе ты знаешь, что случится.
Он поклонился.
— Я сделаю все, что смогу. Но мы оба знаем, что только Апостолос может создать судьбу, которую мы хотим для него. Потому что, если у Ашерона что-то не получится, то не он один будет страдать. Весь мир будет уничтожен.
Глава 69
Эш постучался в дверь Тори. Он слышал, как девушки хихикали в гостиной, словно маленькие девочки, прежде чем Ким распахнула дверь и одарила его дьявольской ухмылкой, от которой Ашерон даже занервничал.
— Тебе нравиться черный цвет, не так ли, Эш?
Не будучи уверенным в том, какой ответ от него был необходим, он нахмурился.
— Ну да, ничего так.
— Но какой твой любимый цвет? — спросила она, отступив назад, чтобы он мог войти в дом. Он прошел внутрь, и подумал, что может ему, стоит бежать отсюда со всех ног. Что еще они тут удумали?
— Я никогда об этом не задумывался.
Пэм прочистила горло.
— Но если бы тебе все-таки пришлось выбрать один, то какой?
Ашерон взялся рукой за лямки своего рюкзака.
— Все, что угодно, только не белый.
Это был любимый цвет Артемиды, и от одной только мысли о нем, его начинало мутить. Тори вышла из себя от такого уклончивого ответа.
— А ты не мог бы сузить круг немного?
Пэм цыкнула.
— Она же не оставит тебя в покое, пока не получит от тебя ответ.