Ашерон
Шрифт:
Эш засмеялся, хотя и хотел задушить ее. Тори была единственным человеком, которого он когда-либо встречал, кто хотел, чтобы он наоборот нацепил на себя еще больше одежды. Ашерон стал подниматься, когда Тори пронзительно завизжала от неодобрения.
— И что теперь? — спросил он, совсем сбитый с толку поворотами в ее настроении. Она угрожающе указала на него своим ножом.
— Даже не смей двигаться, пока я не увижу, что ты что-нибудь съел.
Ашерон отчаянно вздохнул.
— Но ты же сказала мне одеть рубашку.
— С каких это пор ты выполняешь все, что я тебе говорю? Никогда. Я знаю, в чем твой план. Ты поднимешься наверх и уже не вернешься. Поэтому сиди смирно.
Эш поднял руки, признавая свое поражение, и стал наблюдать, как она разбила с хрустом два яйца, положила их в чашку
— А ты не ранняя пташка, так ведь?
Тори положила жменьку сыра на яйца.
— Да и сегодня я еще не получила свою дозу кофеина, поэтому на твоем месте было бы мудрее подчиняться мне.
Эш спрятал свою улыбку. И почему она так очаровывала его? Он не понимал этого, но пока Ашерон не собирался рассказывать ей, чем на самом деле питается. У него не было выбора, кроме как сидеть здесь и наблюдать, как она готовит ему омлет, бекон и тосты. Она шлепнула тарелку перед ним.
— Fie!
Что значит, ешь, по-гречески. Эш уставился на вкусно пахнущую еду, когда все похороненные чувства выплыли наружу. «Хочешь есть, шлюха? Ублажи меня». В самой отдаленной части своего разума, он увидел себя в кабинете Эстеса на коленях на полу, обнаженного и прикованного к столу, пока его дядя допоздна читал. Умирая с голода, потому что ему не позволяли есть весь день. Чтобы обогатить своего дядю, он работал до тех пор, пока не стал истекать кровью и на нем не осталось ни одного живого места. И вдруг Ашерон уставился на миску с высушенными засахаренными фигами, которые Эстес оставил перед ним. Его желудок свернулся от голода, а рот наполнился слюной от простого желания попробовать хотя бы кусочек. Больше часа, он вот так смотрел на еду, кусая губы в отчаянной агонии. Уверенный в том, что Эстес был так увлечен своим чтением, что даже не видит его, Эш потянулся за одним. Он до сих пор чувствовал, как пекло от этого жестокого удара, видел злобу в глазах Эстеса, когда он схватил Ашерона за волосы и поставил на ноги.
— Разве я разрешал тебе есть, шлюха? Ты ничего и никогда не получишь от меня без оплаты…
Даже Артемида не всегда допускает его к своей крови, в попытке захватить над ним контроль. Если Ашерон не ублажит ее, то будет голодать. А еще более ужасными были воспоминания, когда стражники отца силой заставляли его есть. «Запихните ему это в глотку. И держите его нос и рот закрытыми до тех пор, пока он все это не проглотит». А когда он вдруг давился тем, что они жестко запихивали ему в рот, то ко всему прочему его еще пихали и били. Он ненавидел есть. Тори потянулась за сыром, когда уловила странное выражение лица Ашерона. Она могла бы поклясться, если бы не знала, что такое невозможно, что он испугался еды перед собой.
— Что-то не так?
— Я, правда, не завтракаю.
В этот раз она уловила скрытую нотку в его голосе, которая напомнила ей маленького перепуганного ребенка. Прежде, чем Тори смогла остановить себя, она подошла и стала возле него. А Ашерон продолжал смотреть в тарелку. Нежно, она взяла его за щеку и повернула голову так, чтобы он смотрел прямо на нее.
— Я не заставляю есть тебя против воли, Эш. Но я совсем не хочу, чтобы ты голодал. Съешь хоть что-нибудь, пожалуйста.
Эш уставился на артерию на ее шее, в которой пульсировала вся ее жизнь. Он мог слышать, как билось ее сердце. Вот та еда, которую он желал. У Ашерона увеличились клыки в приступе голода, который завладел им. Его чувства обострились, когда Эш почувствовал, как глаза становятся красными. Ешь… Но Ашерон не мог заставить себя питаться от нее так, как это делала Артемида, когда он еще был человеком. И хотя это могло принести ей удовольствие, он все равно не мог себе этого позволить. Это было схоже с тем, что тебя насилуют, когда кто-то высасывает кровь из твоего тела. Они разрывают плоть своими зубами, а у тебя даже нет сил, чтобы это остановить. Я не сделаю этого. Она опустилась, отрезала небольшой кусочек яиц, а затем поднесла вилку к его губам.
— Пожалуйста, попробуй хотя бы кусочек?
Все его инстинкты говорили ему оттолкнуть ее от себя, когда его зубы стали уменьшатся. Вместо этого, он понял, что раскрыл рот, чтобы она смогла
— Все не так уж плохо, правда?
Он кивнул. Она дала ему очередной кусочек омлета. Ашерон проглотил его, а потом отхлебнул пива. Она не могла видеть его глаз, но могла почувствовать силу его взгляда на ней, от чего все ее тело запылало.
— А теперь, когда я тебя успокоил…
Ашерон притянул ее к себе и поймал ее губы. Тори застонала, когда его язык коснулся ее. Никогда в жизни ни один мужчина так ее не целовал — как будто он вдыхал ее, обладал нею. Его поцелуй стал страстным и требовательным, когда он обхватил ее лицо руками. Ашерон был весь в огне от ее вкуса, от ощущения ее языка. Снова и снова, Эш представлял себя, проникающего глубоко в нее, чувствовал ее руки у себя на спине, которые гладили его с той же нежностью, как и щеку. Больше не имея сил все это выносить, Эш провел одной рукой по ее предплечью, а другой — обхватил за бедра, чтобы прижать ее поближе к себе. Тело Тори запульсировало от невероятной потребности. Ей захотелось содрать эти джинсы и пробовать каждый дюйм его тела, пока она не ослепнет от экстаза, но в итоге, Тори не была настолько глупа. Такой мужчина, как он, не встречается с такой женщиной, как она. Этого просто не происходит.
— Тише-тише, парень, — сказала она, отстраняясь. — Остынь, мы только что встретились. Более того, я даже не знаю цвета твоих глаз.
Эш едва не захныкал, когда она отошла от него. Его взгляд переместился на ее соски, которые выделялись из-под топика без рукавов, который был на ней. Ашерон хотел лишь сорвать его и взять в рот один из ее сосков. Будет ли она обнимать его, как будто он что-то значит для нее? Или влепит ему пощечину и вышвырнет вон из своей кровати, после того, как он ублажит ее? Эта последняя мысль стала для него, как ушат холодной воды. Ашерон больше никогда не хотел чувствовать себя использованным. Не упоминая уже об одной огромной рыжеволосой проблеме, которая будет бить его до тех пор, пока на его теле не останется и кусочка кожи, если хоть когда-нибудь узнает, что он целовал другую женщину. Черт подери. Он никогда не владел своей собственной жизнью.
— Прости, — выдохнул он. — Ты просто невероятно неотразима.
— Странно, а мужчины не поддавались на мои чары годами.
— Да уж, значит они были идиотами.
Улыбнувшись, она потянулась к его очкам.
— Можно я сниму их?
Эш сглотнул от пронзившего его страха.
— Лучше тебе этого не делать.
— Почему?
— Потому что они заставят тебя чувствовать себя неуютно. Никто не любит смотреть мне в глаза.
Она усмехнулась.
— Да кто ты такой? Ребенок Розмари?
— Что-то в этом роде.
Тори покачала головой на его страх.
— Ну, если ты не заметил еще, то я не такая, как большинство людей.
Да, не такая. Но, даже боги кривят губы с отвращением, когда смотрят в его глаза.
— Просто помни, когда ты сделаешь это, назад пути уже не будет.
Тори замерла от этих страшных слов. Теперь-то ей точно нужно узнать, как они выглядят. Медленно дотянувшись, она сняла очки с его глаз. Эш уставился в пол, препятствуя ей увидеть их цвет. Но Матерь Божья, он был еще более великолепен без них, ей никогда не приходилось видеть более идеального строения лица.