Ашерон
Шрифт:
— Теперь мне известен секрет все время меняющейся татуировки. У тебя есть еще сюрпризы для меня?
— Я полагаю, что все зависит от того, что еще я наговорил тебе прошлой ночью. Черт. В какой момент я вырубился?
— Ну с твоей точки зрения не слишком быстро. — Если бы он смог убрать тиски страха, которые сжимали его желудок, то даже рассмеялся бы от ее замечания. Но смог он лишь выдавить из себя нечто похожее на гримасу. — Ты говоришь обо всем этом на удивление позитивно.
Тори скрестила ноги
— А что еще мне остается? Я имею ввиду то, что раньше мне не случалось иметь дело ни с чем подобным. Я не знакома ни с кем, кто встретил бы парня, который в последствии оказался богом со своим персональным демоном. Внутренние демоны, да, но вот татуировка, которая превращается в демона… нет. Определенно это уже слишком.
— Вообще- то это еще не вся правда. — Она моргнула.
— Что ты имеешь ввиду?
— Тебе следует поговорить со своей сестрой Гири. Ее муж, Арик, раньше был Онерой.
Тори сидела абсолютно тихо, потому что не могла поверить в то, что он ей только что сказал. Очень смешно с его стороны было полагать, что после всего услышанного ранее, она могла принять все, что угодно. После короткой паузы, она задала ему единственный вопрос.
— Арик был греческим богом сна? — Он кивнул. Тори прикрыла рот рукой. — Так вот почему Гири оставила охоту за Атлантидой. Как мерзко! Это случилось сразу после того, как она встретила Арика в Греции. — Со злым лицом она шлепнула его по бедру.
— Ау- у- у! — Эш потер пятно, благодарный тому, что она не ударила его чуть выше. — А это за что?
— Почему никто из вас не сказал мне?
— Вообще- то мы не должны особо обсуждать это с людьми. Большинство из них не такие рассудительные, как ты.
— Ах, ну да, знаешь что, это совсем ничего не меняет. — Ее взгляд показывал всю ее целеустремленность. — И все равно я настаиваю на том, что именно я открыла Атлантиду.
Эш замер, когда решение пришло само собой. В этой битве, он собирался выйграть любыми путями.
— Не будь упертой, Тори. Пусть все идет, как идет.
— Это тебе легко говорить… Ты и представить себе не можешь, каким посмешищем была моя семья из-за того, что ты рассказал моему деду истории, которые впоследствии овладели воображением его сыновей. Мой отец и дядя отдали свои жизни за то, чтобы найти Атлантиду и доказать, что она там. А я могу сделать ничто иное, как очистить их репутации.
Ашерон обхватил ее лицо руками и попытался объяснить, почему она не может этого сделать.
— Они умерли, Тори. И их репутации ничего для них не значат. — Он почувствовал, как сжались ее зубы, а злость и печаль отразились в ее карих глазах.
— Они значат все для меня.
Как же он мог показать ей его точку зрения?
— Ты хочешь спасти репутацию своего отца, а я хочу сохранить свою. Мы с тобой
— Ты же бог. Почему ее место расположение навредит твоей репутации? — Искра надежды пронеслась сквозь него.
— Я тебе говорил, почему был в Атланте, когда еще был человеком?
— Нет.
Слава богам, что даже в пьяном состоянии в нем осталась хоть капля самосохранения. Облегчение и радость наполнили его. Не удивительно теперь, почему она все еще уважала его.
И именно поэтому Ашерон никому не мог позволить узнать об Атлантиде.
— Почему ты просто не можешь оставить все, как есть?
— Потому что я люблю своего отца. И я в долгу перед ним. — Эш прищурился.
— И ты даже готова уничтожить меня ради этого? — Тори покачала головой, пытаясь понять, почему Эш был таким настойчивым.
— Ты совсем все запутал. Как это вообще может тебе навредить?
— Скажи ей правду, Апостолос. Эш вздрогнул, услышав голос матери у себя в голове.
Он взглянул на потолок, ощущая ее присутствие.
— Ты была на удивление молчалива все это время, мама. Почему ты не рассказала мне о своих жрицах?
— А с чего бы мне это делать? К тому же ты знал, что мне нужны люди, которые бы поклонялись мне, чтобы поддерживать мои божественные силы в их теперешнем превосходном состоянии. Или ты думал, что только даймоны оказывают мне почтение?
— Да, он наивно так и думал. Покажи ей журнал, мой сын.
— А если она предаст меня?
— Она всего лишь человек. И я убью ее, если она посмеет причинить тебе боль.
Но он не позволил бы ей этого сделать и прекрасно знал об этом.
— Я не могу, мама. Я не хочу, чтобы она так на меня смотрела.
— А что если она не будет? Что если она была честна и для нее ты никто иной, как друг? Твое прошлое ничего не значит для меня. И Савитару с Сими на него наплевать. Ты должен научиться доверять, хотя бы иногда, Апостолос. Разве ты не думаешь, что она может быть той единственной, которая не станет судить тебя за то, что с тобой сотворили против твоей воли? Дай ей причину забросить Атлантиду. Позволь ей понять.
Ашерон снова посмотрел на Тори, напуганный той мыслью, что она посмотрит на него с тем же сожалением, что и Рисса когда-то. Ему нравилось, что она видела в нем обычного человека.
А с другой стороны, Тори теперь знала, что он бог, а ее отношение к нему нисколько не изменилось. Может его мама была права и он мог довериться ей?
— Ты не можешь постоянно жить в темноте, парень. — Слова Савитара преследовали его. — Рано или поздно, нам всем натянут наши задницы. Но знаешь что, ты все равно будешь улыбаться большую часть времени, даже несмотря на такие повреждения.