Ашт. Призыв к Жатве
Шрифт:
Сагастр хочет помнить мать именно такой, тихой, беспомощной, безликой, серой мышью в нелепых императорских одеждах, шмыгающей туда-сюда по дворцовым комнатам. Он не хочет вспоминать, как мужественно мать терпела пытки и издевательства, и как нашла в себе силы отказать ему в престолонаследовании...
Он думал, что будут приходить все его жертвы... Девочки, женщины... Убитых мужчин он жертвами не считал. Их убивал без ненависти, не испытывая эмоций.
Ужасом в женских глазах, дрожащими губами, слюной, рвотой, стекающей по подбородку, перемешивающейся с алыми
Больше всего он ждал последнюю девочку, Мишку, что продавала ему симуляторы.
Учитывая период воздержания, с ней Сагастр отвел душу.
А сейчас, когда отчетливо понял, что это было последнее, что было в его жизни, огорченно думал, что мало старался. Надо было больше, длиннее, тщательнее. Проклятая тварь!
Сагастр ждал, что все, все они придут, как приходили раньше во сне, чтобы, наконец, мучить его.
Он считал, что все по-честному: днем наслаждался он, ночью измывались над ним.
Но его ожидания не оправдались.
Никто не приходил сюда, к нему, в эту тьму. Никто не мог сюда попасть, здесь слишком темно. Это ничего, думал Сагастр, это только до тех пор, пока я не начну видеть сны. Они все обязательно приснятся, как миленькие. Какая разница - раньше он жил в бодрствовании, теперь будет жить во снах...
Раньше - днем, теперь - ночью.
Теперь ночь будет для него тем же днем.
Нет разницы.
Одинокий тогда, одинокий сейчас. Жить в снах - даже лучше. Иногда бывают сны, которыми управляешь.
Мастер Ложш-тоа говорил:
– Глюпый малшик. Тебе просто снится сон, что ты управляешь сном. Ты не можешь управлять сном, ты - кукла, изображающая малшика. Защищайся!
– и бил Сагастра.
Даже если мастер Ложш-тоа, чертов карлик, прав, все равно, какая разница?!
Скоро Сагастр забудет о том, где сон и где явь... Будет просыпаться туда, в яркие, прекрасные образы, а засыпать - сюда - в темноту, обострившиеся до невероятности запахи и ощущения.
Тем больней было разочарование, когда Сагастр понял, что ему перестали сниться сны. Засыпая, он даже на миг не исчезал, как раньше, он видел ту же самую пустую тьму, что и наяву. Ему казалось, что стоит протянуть руку, и он получит удар тока от гладкой розовой пульсирующей стены, Сагастру казалось, что где-то здесь, в этой тьме, кроется Тело.
Но он не мог протянуть руку, чтобы коснуться розовой плоти, потому что рук у него здесь тоже не было.
Мир исчез на девяноста девять процентов.
*
– Ге-до, сможет ли поправиться этот несчастный?
– Увы.
– Но, геларин...
– Геларин? Вы шутите. Этого человека прокляло Тело. Он проклят Аст-Геру. Даже сила основа Аст-Асар здесь бессильна.
*
Кажется, это голос того самого Аст-Асар, что призвал
Они беседуют в соседней комнате, но Сагастру слышно каждое слово.
Слышно, но не интересно.
Идут сюда. Почему бы им просто не оставить его в покое?
Судя по звуку шагов, вошедших трое.
И без обострившейся чувствительности Сагастра слышно, что бесстрастный Аст-Асар в бешенстве.
Так ему и надо, мстительно подумал Сагастр.
– Ты единственный, кто видел в лицо Пламень, и тебя угораздило потерять зрение! Геларин восстановит все повреждения, но не сможет вернуть тебе глаза, глупец!
– падаан Аоллар не стал утруждать себя приветствием.
– Вы не смеете повышать голос на нашего друга, - раздался тихий голос Сорака.
– Этот человек защищал мою дочь.
Невольная улыбка растянула губы Сагастра.
– Спасибо, друг.
– Слепой глупец, - горько бросил Аоллар, и Сагастр отчетливо ощутил, что Аст-Асар обращается не к нему. К Сораку. Откуда этот сукин сын знает?!
Вайг попробовал разрядить обстановку.
– А какой Пламень ты видел, Сагастр?
Какая теперь разница, какой Пламень, подумал Сагастр.
– Не видел я никакого Пламени, - устало ответил он.
Неожиданно ответил Аоллар.
– Мы встретились с этим человеком на Луне, на верхнем уровне Лунохода, во время террористического акта. И, к сожалению, он единственный на Ашт, кто видел ту, что я ищу.
– В Луноходе? Мы тоже там были, потом узнали, что стоило нам выйти, как пираты атаковали, - пробормотал себе под нос Вайг. А потом, видимо, спросил Сорака.
– Помнишь? Там была еще странная летающая баба.
– Чем странная?
– тут же обернулся к нему Аоллар.
Вайг опустил глаза.
– Человек, - устало сказал Аоллар.
– Твою тайну я вижу, ты носишь в себе Аст-Геру. На тебя была реакция женщины?
– То-то и оно, что реакции не было, - ответил за него Сорак.
– А должна была быть, - сказал Вайг.
– Почему ты назвал женщину летающей?
– Так она поднялась над полом, чтоб мне не сойти с этого места, наверно, эта модная намагниченная обувь. Там, в Луноходе адаптированная гравитация, в туфли, ее, видимо...
– Как выглядела женщина?
– прервал рассуждения Вайга Аоллар, и голос отца Ашт дрогнул.
– Рыжая, невысокая такая, грудь, - Вайг запнулся.
– Грудь большая.
– Значит, вы оба видели ее. Идите со мной.
Уходя, Сорак обернулся на Сагастра, что лежал с белым окровавленным бинтом на глазах. От Охотника не укрылось, как Аоллар презрительно скривился, когда Сорак сказал ему, что Сагастр защищал его дочь. И слепым глупцом Аст-Асар назвал вовсе не Сагастра...
***
Ратлат
Дото
Белый потолок приблизился к лицу Ратлата, а потом опять вернулся на место.