Аслан и Людмила
Шрифт:
Он пожимал плечами, вспоминая движение ее руки, поворот головы. А чтобы вспомнить ее глаза, он смотрел на перстень с огромным темным агатом, ее подарок за «найденную» гувернантку.
2003 год. Московское море
Гражданин Аслан Гешаев был человеком мрачным. Но никто не смог бы точно сказать отчего. От умудренностью жизнью, от ноющего шрама под лопаткой или от того, что Сатурн при его рождении был в соединении с Солнцем. Он не считал себя молодым. Иногда он даже считал себя старым. И в тайне ужасался. Ему тридцать. Это конец. Или, во всяком случае, начало конца. Куда ушла жизнь?
По утрам в ванной он не любил смотреть на себя в зеркало. Поэтому брился редко. А когда не брился несколько дней, то смотреть не хотелось вовсе. Это был замкнутый круг.
Ему казалось, что нет на свете ничего, что заставило бы его искренне радоваться. Или это ему именно сегодня так казалось? На него иногда накатывало. Потом отпускало. Но попадаться ему на глаза в этом настроении лучше не стоило. На его внешние реакции полагаться было делом совершенно бесполезным. Обычно он был невозмутим, как индейский вождь. Мог полчаса слушать чей-нибудь бред, а потом просто бросить что-нибудь вроде «расстрелять». Конечно, в эмоциональном смысле.
Родился он в Грозном. Такую вот шутку сыграла с ним судьба. А ведь мог, наверно, родиться где-нибудь в другом месте, где жизнь на ближайшие лет пятьдесят никаким изменениям бы не подлежала. Но судьба есть судьба.
Был он старшим сыном в семье. Успел школу закончить, пару лет поработать на нефтезаводе… И тут началась война. Родителей, людей пожилых, и братишку Зелимхана удалось переправить к родственникам в Дагестан. А самому пришлось остаться и воевать. Ему тогда только-только исполнился двадцать один год…
Он вернулся с войны после ранения. И больше не хотел туда возвращаться. А что он умел еще делать?.. Дядя Вахид взял его работать к себе. А он торговал. Всем, чем только выгодно. И поставил на передний край Аслана. После крайне опасных историй Аслан на наркотиках не работал. У него было новое занятие — контрабанда. И велась маломальская торговля в Москве. Дела шли неплохо.
Темперамент у Аслана, говорят, был. Когда-то. И кое-кто даже мог это подтвердить. Но вот только вспышки этого темперамента уже давно обросли легендами. То ли просто с годами он стал мудрее. То ли после ранения в привычку вошло беречься. Ведь целых полгода, вместо привычных резких поворотов и громких рыков, ему приходилось поворачиваться осторожненько, и отвечать тихо. Дыхания из-за простреленного легкого не хватало. Он и не ожидал, что это будет иметь такой эффект. Теперь соотечественники, в пылу эмоций машущие друг у друга перед носом руками, затихали, когда он начинал говорить тихим и чуть хрипловатым голосом. Видимо все чувствовали, что сила — это спокойствие. А быть сильным — единственное, к чему он сознательно стремился с тех самых пор, как себя помнил.
Олег Николаевич Колошко постоянно нуждался в деньгах. Собственно, все люди в них нуждаются. Но у большинства аппетит притупляется зарплатой. А у Олега Николаевича, казалось, система удовлетворения дала сбой. Или была в ней какая-то брешь. Деньги утекали. При этом голубой мечтой капитана было заработать один раз столько, чтобы потом о деньгах не думать вообще. Жить с процентов. Ему казалось, что где-то этот куш рядом. Только надо на него выйти. О том, за что такие деньги платят, он не задумывался. Потому что чувствовал в себе вполне стойкую уверенность, что может сделать все, что угодно. И надо-то — всего разок.
Колошко батрачил на судне. Возил с Волги груз. Когда-то считался
Когда же он вступил в частное пароходство, получился просто сумасшедший дом. Он старался успеть во все рейсы. Разругался с женой, ввиду тотального своего отсутствия. И, в конце концов, понял, что всех денег не заработаешь. Зато к ним можно прийти другим путем. Он ввязался в нелегальный бизнес. Переправлял какие-то таинственные контейнеры. Прятал среди серых мешков парочку коричневых. И получал по прибытии в порт назначения сразу столько, сколько за десять простых торговых рейсов. Однако этих денег все равно не хватало. Отваливать из бизнеса и жить на проценты пока что было так же нереально, как раньше.
В последнее время он постоянно работал на Аслана. Возил с Волги черную икру. Он знал, что это дело проходит на ура. Разница в цене при покупке и продаже была такой, что вам и не снилось! Ну, а вместе с икоркой провозили кое-что и покруче. Об этом Колошко в известность не ставили. Но он не сомневался ни секунды, что так оно и было.
Если бы не патологическая страсть к деньгам, все бы у Олега Николаевича было нормально. Но чтобы купить себе новый автомобиль, взял он в долг довольно крупную сумму. А отдавать надо было под большой процент. И не отдавалось. Ну, никак. То одно, то другое. Кредиторы занервничали. Показали пушку. Назначили время, чтобы деньги собрать и привезти.
И как-то так получилось, что смотрел он, смотрел на товар Аслана, который вез, и его вдруг осенило.
На Аслана Олег Николаевич продолжал смотреть честными глазами. Тот сначала скрипнул зубами, но ничего не сказал. Стал проверять у поставщиков.
Через пару рейсов Колошко с кредиторами расплатился. Перевел дух. Порадовался жизни. И честно говоря, думал, что к нему не подкопаешься. Сколько мешков получал, столько и сдавал. А взвешивать их — не взвешивали.
Правда, вместо того, чтобы замять это дело и больше не рубить сук, на котором сидит, Олег Николаевич решил, что глупо отказываться от такого источника питания. Тем более, что это никак на нем не отражалось.
Он должен был уже уходить в рейс, как подкинули заказ. Покатать выпускников по Московскому морю… Отказываться от денег, которые сами лезут в руки, он не привык. Тем более, что один раз откажешься, больше могут и не позвать. Катать молодежь отправились три пароходика. И «Слава» в том числе. Палуба — большая. Танцевать есть где. Музыку и свет приспособить брались специалисты. Работа — простая. И потом, на танцующих девочек посмотреть на собственном, можно сказать, рабочем месте — за это удовольствие Олег Николаевич еще бы и сам приплатил.
По такому случаю был надет белый китель и фуражка. Ну капитан, так капитан! Мужик еще не старый. А то, что рожа потрепанная какая-то и шея красная, так на то он и морской волк.
Так что, когда вчерашние дети были торжествен но погружены на борт парохода «Слава», Олег Николаевич даже ощутил некоторую приподнятость настроения.
Он поднялся к себе в каюту, чтобы глотнуть коньячку для изжития комплексов советского воспитания. Беспечно мурлыкая себе под нос «Капитан, капитан, улыбнитесь…», открыл дверь и встретился лицом к лицу с Асланом, который сидел в его капитанском кресле.