Аслан и Людмила
Шрифт:
Усадьба встретила его удивительно спокойно. Два ногайца хотели принять у Аслана коня, но он проскакал между ними. На дворе он пустил коня кругами и закричал в распахнутые окна между богатых, толстых колонн:
— Маршалла ду хьога, Давлет-хан! Здравствуй, князь! Давно ли ты видел свою жену? Не успел еще соскучиться по ней, Давлет-хан? Наверное, ты думаешь, что она убежала в степь с. одним из твоих ногайцев или калмыков? Я могу вернуть ее тебе живой и здоровой. Договоримся, Давлет-хан! Или ты опять предложишь мне пятьдесят рублей? Сколько стоит твоя красавица-жена?
Аслан ожидал приступа бешенства со стороны Давлет-хана. Он даже готов был услышать выстрелы, хотя надеялся, что дело ограничиться только проклятьями и выхватыванием кинжала, ведь условия сейчас диктовал он, джигит Аслан Мидоев.
Но Давлет-хан опять удивил его. Он стоял на каменных ступенях между пузатыми колоннами и улыбался.
— Какой горячий и невоздержанный юноша! — говорил она, качая седой головой. — Украл жену у мужа и требует теперь богатый выкуп. Ай-ай-ай! Настоящий бандит! Ай-ай-ай! Сколько же ты хочешь, юноша?
— Две тысячи рублей серебром, Давлет-хан! — крикнул Аслан и конь под ним взвился на дыбы, как бы повышая цену выкупа. — Только жену я тебе приведу и так, бесплатно. Две тысячи я прошу у тебя за Меченого, того коня, что привел к тебе три дня назад. Жену же я привезу тебе из большого уважения к твоему благородному имени.
— Благодарю тебя, джигит, — усмехнулся себе в усы Давлет-хан. — Ты привел мне черного, как ночь, коня, теперь же готов вернуть мне солнце. Я ничего не пожалею, чтобы отблагодарить тебя. Почему же ты так мало просишь? Я думал, что ты настоящий джигит, а награду ты запросил, как жалкий раб. Разве столько стоит моя жена-красавица? Хочешь обидеть Давлет-хана?..
Князь говорил сладким голосом, и чем приторнее он становился, тем тревожнее было Аслану. Да и его боевой конь занервничал, задрожал черными ноздрями, захрапел. Тут-то юноша и рассмотрел нукеров Давлет-хана, которые крались к нему за кустами, охватывая его кольцом.
— Берегись, Давлет-хан! — крикнул он, выхватывая из чехла ружье. — Если я не вернусь до захода солнца в условленное место, мои друзья отрежут голову твоей красавице-жене! Слышишь меня?..
Давлет-хан только расхохотался на его слова. А кольцо продолжало смыкаться. Теперь ногайцы и калмыки уже не таились, несколько ружей ловили на прицел не стоявшего на месте Аслана, несколько шашек уже показали свои стальные языки из ножен. А Давлет-хан уже отступил за колонну, вместо него на ступенях перед Асланом встали трое его лучших нукеров.
— Мальчишка! — услышал юноша княжеский голос. — Я подарил тебе жизнь, вместо того, чтобы кинуть твое дохлое тело шакалам. Так-то ты платишь за доброту! Но ты оказался слишком глуп и самоуверен! Отрезать голову моей красавице-жене?! Второй раз ты не будешь прощен!..
Аслан понял, что почва ускользает из-под его ног. Где-то он здорово ошибся, раз Давлет-хан ведет себя подобным образом. В чем же его ошибка? Самое главное, что времени на поиск просчета у него уже не было. До смерти оставались считанные мгновения…
В этот момент, когда весь мир, словно затаился, заткнув уши перед выстрелом, отворилось окно на втором этаже,
— Кто говорил про жену Давлет-хана?
Аслан увидел в окне лицо царственной красоты, немолодое, но отразившее в себе прожитые годы только в самом прекрасном — едва заметную печаль в уголках глаз, тень невеселых раздумий на лбу и добрые чувства, отпечатавшиеся на губах.
— Мне послышалось, что торговались из-за моей отрезанной головы? — спросила она и так посмотрела на Аслана Мидоева, что он, рискуя быть подстреленным первой же пулей, остановил ходившего под ним коня.
— Дукха йехийла хьо! Живи долго! — сказал Аслан, пораженный не своей, еще не до конца осознанной ошибкой, но взрослой красотой этой женщины. — Клянусь тебе, йоккха стаг, прекраснейшая из всех женщин, что ни один волос не упадет с твоей головы! Прости, что потревожили твой покой…
— Как зовут тебя, юноша? — она улыбнулась ему, и Аслан понял, что под покровом ее улыбки с ним ничего не случится.
— Аслан Мидоев, — он спрыгнул с коня и поклонился ей.
Если бы она сейчас велела, он бы рассек себя кинжалом, кинулся в пропасть, сжег бы себя на костре, но она только улыбалась.
— Ты хотел получить за меня выкуп?
— Нет, йоккха- стаг, я хотел получить плату за коня, — ответил юноша, — за тебя невозможно получить выкуп. Во всей России, на всем белом свете не найдется сокровищ, чтобы заплатить за одну твою улыбку…
Она рассмеялась и подарила ему еще один из своих взглядов. Сколько их было у нее, необыкновенных, неповторимых?
— Значит, ты готов выполнить мое небольшое поручение? — спросила жена Давлет-хана.
— Да я готов… — поспешил ударить себя в грудь кулаком Аслан, но она прервала его останавливающим движением руки.
— Дело в том, что у нас пропала гувернантка-француженка, воспитательница моих сыновей. Аслан, помоги нам разыскать ее. Поможешь?
— Я сейчас же поеду на поиски и к вечеру привезу ее живой и невредимой.
— Спасибо тебе, добрый юноша, — она наклонилась над подоконником. — Ты где, дорогой?
— Я здесь, моя дорогая, — Давлет-хан вышел из-за колонны и задрал вверх голову, становясь похожим на пьющую птицу.
— Пожалуйста, заплати юноше за коня, сколько он попросит. Ради меня. Хорошо? Или я неправильно поняла возникшее между вами недоразумение? Может, ты от меня что-то скрываешь, дорогой?..
Давлет-хан даже подпрыгнул и заходил кругами под ее окном, как конь Аслана. Он был согласен на любые условия, только бы не продолжать этот почему-то очень пугавший его разговор.
Всю дорогу до усадьбы Давлет-хана и обратный путь в родной аул Дойзал-юрт Аслан удивлялся этим людям. Удивлялся этой чужеземке, которая задрожала от ужаса, когда он вошел опять в пещеру, а по дороге к своим хозяевам страстно прижалась всем телом к юноше и что-то нежно шептала ему. Удивлялся он и чеченскому князю, который, видимо, не уважал и не любил свою жену и в то же время трепетал перед ней, как жалкий раб. Но больше всего он удивлялся этой женщине. Что в ней было удивительного? Все…