Асмодей
Шрифт:
Однажды встретив демона на столетнем балу Люцифера, Лионель про себя отметил, что Асмодей, пожалуй, был единственным из падших, кто не тяготился своей проклятой долей, не ненавидел Ад, и в то же время помнил о своем божественном происхождении. Случившееся с ним князь блуда, точно Аврора, принимал с неким смирением, научившись видеть красоту даже там, где ее быть не могло. Это был удивительный парадокс. Поломанные крылья тенью волочились за ним, став тяжкой ношей, не дававшей забыть былое, но в то же время пламя Преисподней выжгло оставшийся в его душе свет, пробудив глубокий внутренний конфликт.
И
— И все же, что с тобой произошло? — себе под нос буркнул Лионель, обращаясь к несчастной. По правде говоря любопытство переполняло его, но как он ни старался, не мог вернуть девушке сознание. Казалось, будто невидимые руки притягивают ее к себе, возвращая назад.
Вдруг карета качнулась, а потом резко остановилась. Приехали! Выпустив девушку из своих рук, колдун вышел на улицу, оглядев постоялый двор. Очевидно, что слухи о том, что учинила в городке таинственная парочка еще не дошли до жителей деревни, а потому они встречали их экипаж с немалым радушием.
— Что изволите, м’лорт? — с сильным провинциальным акцентом проговорил низкорослый, фигурой напоминающий пивной бочонок, трактирщик, вытирая непропорционально большие руки о засаленный фартук. Свет трактирных фонарей отбрасывал на его лицо кривые тени, заливаясь на блестящей лысине огненным сиянием. В общем, зрелище весьма забавное. — В наличие есть прекрасная комната для Вас и Вашей супруги.
— Только лошадей, благодарю, — произнес Лионель, небрежно отмахнувшись.
— Может захватите с собой корзиночку в дорогу? Мы славимся своей кухней! — продолжал мужчина, не желая упускать свою выгоду. Его ночной гость явно был из благородных, а значит, была надежда получить больше, чем можно было рассчитывать.
— Нам ничего не нужно, — раздраженно прошипел ведьмак, но потом его взгляд застыл на бледной хрупенькой девичьей фигурке, и сердце его наполнилось некими зачатками жалости к несчастной, которой в скором времени предстоит столкнуться лицом к лицу с пугающей реальностью. — Хотя…
— Да-да, м’лорт! — тут же оживился мужчина, подскочив к гостю.
— Соберите в дорогу еды: хлеб, сыр, фрукты, немного вяленого мяса и самого лучшего вина.
— Не извольте беспокоиться, господин. Не извольте! Все будет сделано в лучшем виде.
Лионель молчаливо кивнул в ответ. Надеяться на то, что еда действительно будет так хороша, как расписал ее хозяин таверны, не приходилось, но по крайней мере этого должно было хватить на то, чтобы подкрепить силы.
— Скажи мне, — окликнув мужчину, проговорил ведьмак. — Какие вести нынче приходят из столицы? Иль может из ближайших городов?
— Весьма скорбные, м’лорт, — отозвался трактирщик. — Париж точно извергающийся вулкан. То и дело что-то происходит. Вон, не давеча, как вчера гонец приезжал к герцогу Ровелю, его слуги у меня частные гости. Так говорят, что восстала столица, одна часть города требует еды, другая спасения.
— Спасения? — заинтересованно
— Да-да, именно спасения. Эти самодовольные богословы говорят, что Бог покинул Париж. Вновь пришла она… черная смерть! Чума! Она бушует в кварталах бедноты, но и знать, как говорят не избежала этого проклятия. Кладбища полнятся безымянными могилами бедноты, говорят даже, что увечные тела просто сваливают в яму и сжигают. Так мало было одной напасти, как город захлестнули мятежи. Одних сводит с ума голод, других праздность.
— Да что Вы?! — риторически переспросил Лионель, потирая рукоять серебряной трости.
— Точно! Вот Вам крест! — осенив себя знамением, произнес трактирщик. — Так если бы на этом все завершилось, м’лорт, так поговаривают о том, что Монфокон вспомнит свою былую славу. Ой, помяните мое слово, Париж захлебнется в крови.
— Ну что ж, в таком случае мы должны спешить! — с какой-то детской непосредственностью произнес Лионель, наблюдая за тем, как кучер запрягает в упряжку пару лошадей, к слову, весьма приглядного вида.
— Что Вы… неужели Вы держите путь в столицу?! — крестясь проговорил трактирщик. — Это верная смерть, м’лорт, верная… даже Бог не сохранит Вас. Одумайтесь, гиблое дело!
— Не волнуйтесь, — принимая из рук худенькой девчушки, которой на вид было не более десяти лет, корзину с провиантом, произнес Лионель. — Нас берегут иные силы.
Хлопнув ладонью по двери, мужчина дал знак кучеру отправляться в путь, с ухмылкой наблюдая за метаниями трактирщика, который без устали осенял их карету крестом, да читал какие-то молитвы. Ох, знал бы он, что сам Лионель каждую ночь возносил эти же молитвы иной силе, наверняка бы сейчас радел за спасение собственной души.
И вновь дорога потянулась нескончаемой лентой, огибая маленькие деревушки, но не сворачивая с центрального тракта. Солнце взошло и снова скрылось за горизонтом но, казалось, застрявшая во времени карета ни на милю не приблизилась к заветному городу. Ведьмак уже начинал нервно барабанить пальцами по собственной коленке, понимая, что опоздание сулит ему немалые неприятности. Однако усталость сломила и его, и вскоре он забылся легкой дремой, мирно покачиваясь в такт своему экипажу, однако этому спокойствию не суждено было продлиться долго. Несколько часов спустя он почувствовал, как мирно покоившееся в его руках тело Авроры, напряглось, а потом девушка начала постепенно возвращаться к реальности, отогнав от себя призраков потустороннего мира.
Сначала она почувствовала едва уловимый запах фиалкового корня с примесью каких-то трав. Запах знакомый, но в то же время чужой, потом проснулись и остальные ощущения. Неожиданно тепло, окружавшее ее все это время, отступило, и Аврору начало трясти от холода. Инстинктивно обхватив плечи, несчастная открыла глаза.
— Воды, — едва слышно прошептала она, сама не зная кому были адресованы эти слова. В Аду жажда была вполне привычным и терпимым проклятием, но в мире смертных оно поистине сводило с ума. Когда чья-то рука приподняла ее голову, а кислая жидкость коснулась ее губ, Аврора вопреки собственному желанию припала к отвратной жиже, с жадностью глотая каждую каплю. Мерзкое на вкус вино обожгло горло, и девушка тут же закашлялась, едва не захлебнувшись.