Асмодей
Шрифт:
Впрочем, примечательным был и его хозяин, который был единственным, кто пришел на званый ужин с двуручным мечом наперевес. Причем меч этот был самым настоящим произведением кузнечного искусства: рукоять была выкована в форме козлиной головы из червленой стали; лезвие, слегка зауженное у основания, напоминая «талию» песочных часов, украшали светящиеся под луной символы, а на эфесе серебрилась демоническая филигрань. Все детали были выполнены с величайшей скрупулёзностью и знанием. Было на что засмотреться. Его демонического лица, скрытого за рогатым шлемом, девушка не видела, но и внешний облик, переступив
– Владыка, – Аврора склонилась перед ним в глубоком поклоне. – Все уже собрались.
Однако, вопреки ее ожиданиям, демон не прошел в общую залу, а остался стоять недвижно, возвышаясь над ней будто скала. Всеми фибрами души она ощущала его взгляд, тяжелый и оценочный. Вновь она почувствовала себя загнанной дичью на аукционе. От стыда даже захотелось прикрыться. Боясь поднять на него глаза, она сверлила взглядом аметистовый перстень, занявший указательный палец. Его сияние будто гипнотизировало, заставляло всматриваться в каждую грань, на миг ей даже показалось, что внутри перстня она уловила некое движение, но убедиться в своей догадке девушка не успела.
Достаточно бесцеремонно ухватив несчастную за подбородок, Абаддон притянул ее к себе, заглядывая в янтарные глаза, наполнившиеся страхом. В то мгновение их будто окутал холод и аромат морозной свежести, какой ощущаешь каждый раз, прогуливаясь по заснеженному лесу. Ощущение никак не вязалась с окружающей атмосферой. Стихией демонов был огонь, а здесь витала леденящая душу стужа.
– Так это тебя Асмодей увел у меня из под носа, да еще имел наглость несколько лет выставлять на всеобщее обозрение на невольничьем рынке?
Аврора попыталась было вырваться из его хватки, но казалось, что какая-то магия приковала ее к этому месту. Она хотела что-то сказать, но вместо слов из груди вырывались неясные хрипы. Абаддон положил свою руку чуть ниже шеи, уперев палец в ямочку над ключицей, заставляя девушку приоткрыть рот. На миг Аврора почувствовала сильное головокружение, а потом будто начала растворяться. Ее кожа, такая материальная прежде, поблекла и будто начала светиться изнутри, а изо рта вырвалась тонкая струйка сияющего дыма, которую демон вдохнул с такой жадностью, что несчастная едва не потеряла сознание. Казалось, будто он пытается выпить из нее жизненную энергию. Вот он – холодный поцелуй истинной смерти, которая перерезает жизненную нить души.
Но в один миг все это оборвалось. Она открыла глаза, увидев перед собой до боли знакомый узор на зеленом шелке. Асмодей перехватил руку Абаддон, заставляя последнего выпустить свою жертву. Несколько мгновений, которые показались девушке вечностью, они молчали, смиряя друг друга холодными взглядами. И эта ментальная битва была такой жестокой,
– Довольно, – проговорил Вельзевул, показавшись на пороге. – Это приглашение было актом мира между нами, не стоит превращать его в поле боя. Как мы можем управлять великой империей, если грыземся подобно адским псам на арене из-за грешной душонки?
– Я вижу, что века так и не научили тебя уважению к чужой собственности! – Асмодей взмахнул рукой, будто обрывая тонкую нить энергии между своей рабыней и гостем. Только в эту секунду Аврора смогла вздохнуть, рухнув на каменные плиты возле ног непримиримых врагов.
– Ты пригласил нас на ужин, – невозмутимо ответил демон, – я, грешным делом, решил, что это аперитив. И по какому поводу ты, собственно, так принарядился?
Сначала Аврора, едва пришедшая в себя, не поняла ехидного замечания Абаддон, но взглянув на своего Повелителя, отметила, что черные волосы утратили примечательную серебряную прядь, а разноцветные глаза приобрели глубокий изумрудный цвет. Очевидно, что в тайну метаморфоз демона были посвящены лишь избранные, если такие вообще были, а потому гость и сделал на это такой акцент.
– Решил по случаю возвращения почистить пёрышки, – презрительно фыркнул Асмодей.
– Мне кажется, если уж мы все собрались вместе, стоит переместиться в более удобную обстановку, – усмехнувшись, произнес Азазель, которому сегодня пришлось стать щитом между могущественными врагами.
Асмодей молча отпустил своего противника, жестом приглашая всех вернуться в кабинет. Мимолетом Аврора встретилась взглядом с коварной усмешкой покровителя гнева, прежде чем тот скрылся за дверями, но и этого оказалось достаточно, чтобы душу вновь сковало льдом.
Найдя в себе силы подняться, девушка подошла к самому порогу, делая глубокий вдох. Да так и застыла на месте, увидев, как от основания горы по серпантину мчится черная колесница, запряженная парой вороных коней. От удивления у Авроры даже дух перехватило. Еще ни разу в Преисподней она не видела и намека на брички, повозки и прочие рукотворные средства передвижения, а тут колесница, причем какая: вырезанная из черного дерева, инкрустированного серебром и усыпанная причудливой резьбой – загляденье! Эта диковинка казалась ей ладьей Гекаты, в которой богиня бороздила ночные небеса. Серебряные колеса, касаясь земли, оставляли после себя борозду голубоватого свечения, которое поднимаясь в небеса, создавало сияние, напоминавшее северное.
Однако и лошади ничуть не уступали колеснице. Это были не павшие кони, истекающие кровью; ни изможденные кошмары, на которых ездили средние слои обитателей Ада; а чистокровные арабские скакуны, к слову, живые. Единственное, что отличало их от земных собратьев – это голубое сияние в глазах, такое же, какое поднималось от колесницы, такое же, каким пылали очи возницы, одной рукой удерживающего всю эту мощь. Головы скакунов венчали плюмажи из страусиных перьев, такие же черные, как и их носители, а спины укрывали серебряные попоны без опознавательных знаков.