Асоциальные сети
Шрифт:
На подъезде к Сочи у них украли телефон Славика, и теперь Марк точно пропустит все звонки Гали. Тоска защемила ему сердце между ребрами, он яростно ковырнул через рубашку ногтем свою грудь и вроде смог его оттуда достать. Только билось оно теперь неслышно, Марку раз от раза приходилось замирать и прислушиваться, отгоняя голос разума, шептавший ему, что если бы сердце остановилось, то он был бы сейчас мертв и не мог бы тащить рюкзак Славика к небольшому деревянному домику в самых дебрях сочинского национального парка.
В сам Сочи и на Красную Поляну выбираться решительно отказались, поселившись в найденной по объявлению во «Вконтакте» маленькую хибару, запасной аэродром местного егеря-сторожа, где он изредка охаживал приезжавшую из Майкопа любовницу, о чём он, ухмыляясь, сообщил по телефону перед бронированием. Больших денег не запросил, гостиница в родном городе Марка стоила дороже, не говоря о самой крупной курортной зоне
Через километр машина начала чихать и кашлять, Славик отказался объяснять это плохим топливом, сославшись на перегрев и избыток подъемов, авто было к ним непривычно, не натренировано. В итоге машину пришлось бросить, отдав ее в сильные и цепкие объятия манипулятора автомастерской. Двигатель окончательно захлебнулся суррогатом, и поршни наотрез отказались продолжать свои возвратно-поступательные движения. Славик бережно взял в охапку свои рыбачьи принадлежности, за каким-то чертом потащив их в лес. Марку пришлось тащить рюкзак, насмешка судьбы над человеком, поехавшем налегке, в одних шортах.
Когда-то в детстве прочитав, что в хвойных лесах нет комаров и клещей, Марк, убивая мелких вампиров минут сорок при закрытых окнах избушки, быстро наполняющейся духотой, клял всю школьную литературу, особенно костеря всяких Пришвиных и Бианки, певцов природы и всего живого. Теперь это живое как будто ополчилось на двух городских парней, совершенно этого не заслуживающих, мирных, милых, добрых, тем более Славик был в очках.
Вспотев и устав, Марк позвонил хозяину и попросил привезти такие штуки, что включаются в розетку и избавляют помещение от кровопийц всех видов. Мужик обещал привезти спреи, сказал, что они эффективней. Спорить не было сил, поэтому, бросив трубку, Марк, не раздеваясь, то есть не скидывая шорты, улегся и сразу заснул, в сладких дремах таская Галю на руках, кушая спасенный батон на глазах у того пацана и почему-то целуя в макушку ту грязную девку, горячо шептавшую ему на ухо: «На, на, пшикай, пшикай, пшикай!» Последнее слово она почти прокричала, и Марк, проснувшись, увидел склонившегося над собой хозяина, протягивающего ему мятый баллон желтого цвета с нарисованным огромного размера комаром. Выругавшись и выругавшись про себя, что стал непозволительно много ругаться, Марк выдернул баллон у мужика, отобрав заодно его комплект ключей, не хватало еще, чтобы тот каждый раз вот запросто за-ходил в удобное для него время.
От спрея комары стали только злее, норовя теперь попасть непременно в глаз, в нос и в рот, будто их манила слизистая оболочка. Славик предложил напшикать репеллента в полиэтиленовые пакеты и надеть их на голову, Марк предложил ему заткнуться, достал коньяк, сейчас единственное подручное средство, после которого комары точно станут им глубоко фиолетовы и, может быть, потом еще и отравятся насыщенной этанолом кровью, полетят домой, кое-как махая дрожащими в предсмертной агонии крылами и отравят там деток. Марк уже размечтался вслух о красной дорожке королевского дома Норвегии, где ему под аплодисменты самых головастых ученых всего мира вручают Нобелевскую премию, положим, мира за то, что он избавил планету от
Марк начал хандрить, тускнеть взглядом, рычать и огрызаться, потерял обычный свой пусть и хиленький, но аппетит и наотрез отказывался выбираться на запланированные вылазки по национальному парку, не пошел купаться ни на море, ни к ручью с водопадом, где плескаются местные, коим соленые воды осточертели. Славик понимал, что дело в упущенной призрачной надежде, что Галя возвернётся, узнает номер Славика и свяжется Марком. И Марк, наверное, сейчас вовсю думал, что она там обрывает соты, пытаясь дотянуться до него голосом сквозь сети операторов связи. Славик же, давно понявший природу жестокого мира, подобных иллюзий не питал и только грустно наблюдал за полураспадом веселого и беспечного норова друга. Пришлось срочного мотать в магазин, притащить вискаря и две упаковки ледяного лёгкого «Тайгера», изумительно-но плодотворно для настроения ложащегося поверх выдержанного напитка. Только так Марку удалось продержаться на этой остановке их маршрута без видимых попыток суицида и не дать вырваться внутренней агрессии, примерно на третьем месяце после его зачатия начавшей копиться в нем в отместку маме, продолжавшей заниматься странной гимнастикой имени какого-то целителя по модному самиздатовскому журналу.
Хозяин домишки прощаться не явился, написав, что ключ можно засунуть в щель подоконника справа. Так как щелей там было превеликое множество, то ключ засунули в самую дальнюю, этакая маленькая месть за комаров, специально им, что ли, разведенных в сосновом лесу. Славик хотя и отрицал теорию о том, что в хвойных лесах нет комаров, но мстить не отказался, человечество слишком уж беспечно живёт, пояснил он. И со своей стороны сделал следующее – обмазал остатками коньяка дверной косяк. Это привлечет ос, мечтательно запрокинув голову, сказал Славик, они тут совьют гнезда и будут кусать мужика каждый раз, когда он будет входить или выходить. Марк усомнился и спросил, что помешает мужику сразу их перебить, да и вообще коньяк лучше бы допили.
Веселый армянин в такси травил истории о девушках и о себе. Истории были двух вариантов – он спасал девушку, и она ему отдавалась, или девушка много лет за ним бегала, и он, устав, отдавался ей. Менялись имена и места действий, но итог был всегда один – таксист прижимал ее к кровати (дивану, стене, песку на пляже, заднему сиденью своей «Лады») и шептал горячо на ухо: «Сейчас ты узнаешь короля Армена». Потом она, конечно, плакала от счастья, вцеплялась в ногу и просила ее не бросать. Но король Армен был холоден и уходил, высоко подняв свой круглый животик.
Машину, как ни странно, починили, хотя Марк и Славик были готовы к обычному российскому разгильдяйству и изучили расписание электричек до Адлера, откуда им предстояло повернуть через день на север. Славик долго ходил вокруг своей ласточки, поглаживал, спрашивал, так же ли она соскучилась, как он. Слесарь хихикал до тех пор, пока Славик не развернул к нему квадрат своего тела и не снял очки. Тогда слесарь понял, что стоит слегка поклониться и тихо отсчитать сдачу, уверяя без остановки, что проедет еще хоть сто тысяч километров, что гарантия, что ждет их в любое время, если опять сломается. «Опять сломается?» – переспросил Славик. Слесарь зачем-то крикнул: «Конечно, нет!» и «Спасибо!» и убежал внутрь темного помещения сервиса.
В Адлере их ждал на анекдотичной старой зеленой «Волге» старинный приятель Славика Русланчик, почему-то называвший его дядей. Славик отмахнулся от Марка: «Долгая история» и поехал за «Волгой», качая головой, вспоминая, почему, собственно-но, «дядя». История оказалась не настолько длинной, всего из пары предложений. Отец Руслана был одно время любовником матери Славика и частенько приходил с сыном. Перед тем как запереться в спальне, отец пихал Руслана в спину в сторону комнаты Славика – иди поиграй с дядей; Славик был постарше лет на семь и учился уже в пятом классе. Игры заключались в том, что Руслан сидел на краешке стула и с благоговением смотрел, как Славик мочит на пузатом мониторе маленьких пиктографических солдатиков. Иногда Славик уступал место за компьютером, но Русланчик даже не притрагивался к клавиатуре-ре, а просто с восторгом смотрел на темно-зеленый экран, не силах понять своим маленьким еще разумом все величие двоичного кода. Сейчас это был дородный, степенный мужик, два ресторанчика, автомойка, бизнес-центр из десятка офисов местных мелких предпринимателей, все еще пытающихся что-то предпринимать. И цвета «зеленый металлик» двадцать четвертая «Волга»; Славик точно знал, что Руслан выбрал именно этот цвет в честь того экрана, но никогда об этом не говорил, боясь обидеть.