Ассасин
Шрифт:
Красное виноградное вино в позолоченной чаше кубка приобретало полный благородной красоты оттенок, изысканно отливая янтарем. Аль-Адиль медленно смаковал напиток, и на лице его было написано глубочайшее удовлетворение. Именно таким, полным расположения к западному угощению, он нравился Ричарду! Он вообще ему нравился. Как было по душе и то, что брат Меча Ислама неплохо говорил на лингва-франка и хвалил франкское оружие. Даже с любопытством и охотой позволил посвятить себя в рыцари… А еще аль-Адилю нравились западные женщины. Но Ричард приберегал эту тему напоследок.
– Разве не грешно вам, дорогой друг, пить напиток неверных, запрещенный вашим Пророком? – спросил король с самой обаятельной улыбкой.
Аль-Адиль пожал плечами – сколько легкости и невозмутимости
– Уже зашло солнце, Ричард. Обычно простые люди говорят: Аллах спит. Но я лучше отвечу тебе словами нашего поэта Омара Хайяма:
Вино запрещено, но есть четыре «но»: Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино. При соблюдении сих четырех условий Всем здравомыслящим вино разрешено.Когда эмир перевел суть стиха, король громко расхохотался.
– Мне нравится этот ваш мудрец! Он большой жизнелюб.
– Как и я, – усмехнулся аль-Адиль. Но затем стал серьезен: – Я могу с открытым сердцем общаться с тобой, Мелек Рик, могу пить с тобой вино, но я никогда не забываю, что являюсь посланцем великого Салах ад-Дина. И завтра, когда рассветет, я поеду в Эль-Кудс [44] , чтобы сообщить султану, что ты по-прежнему тверд в намерении идти на его город, чего бы тебе это ни стоило.
44
Эль-Кудс – так мусульмане называли Иерусалим: по-арабски это означает «святой».
И снова мы окажемся по разные стороны поля боя.
– Ну, это можно еще обсудить… – Ричард откинулся на спинку сиденья.
Он пристально смотрел на гостя, а тот на него. И каждый видел перед собой соперника. От этого обоим стало грустно.
– Я поклялся завоевать священный град, мой другмусульманин. И все мои люди жаждут этого.
При этом Ричард поднялся и отбросил полу шатра. Уже смеркалось, в стане крестоносцев горели огни, и их было столь много, что посланец султана мог убедиться воочию, каковы силы врага. Он видел, как скоро и умело франки смогли восстановить Яффу у моря, сделать ее не менее неприступной, чем ранее, до того, как люди султана крушили и разбивали эти стены. Нет, крестоносцы ни единого мига не сидели без дела: строительство, военные вылазки, схватки, из которых рыцари в последнее время в основном выходили победителями. Теперь окрестности Яффы стали безопасными для них, люди султана не смеют близко подъезжать к землям, где утвердилось воинство Креста. Но впереди их ждал опасный переход вглубь земель Саладина, где не было ни деревьев, ни колодцев, не было селений, чтобы франки могли пополнить запасы провианта. И аль-Адиль, не переставая улыбаться, напомнил об этом Ричарду. Даже добавил, что и он сам не осмелился совершить сюда путь без двух бурдюков, наполненных водой. А ведь он скакал что было сил!
– Мы тоже выйдем из Яффы не с пустыми руками, мой славный эмир, – улыбнулся в ответ Ричард. – И даже мертвая земля и нападения сарацин не смогут остановить моих храбрецов. Вы слышите их пение?
Ничто не остановит нас, когда сердца горят.
Идем мы на Священный Град и не свернем назад.
Пусть враг коварен и жесток, но знаем наперед:
Пришел наш час, зовет труба – мы совершим поход!
Ричард повернулся к аль-Адилю:
– Эти храбрые воины прибыли сюда со всей Европы, чтобы отвоевать христианские святыни. В случае успеха им обеспечено место в раю. Если же удача от них отвернется… Они и тогда не уйдут, и война будет продолжаться бесконечно. И клянусь крестными муками Спасителя, от этого никуда не деться ни мне… ни тебе, друг Адиль.
Король произнес это почти с грустью, но все же в его голосе проскальзывали стальные нотки.
Воин. Воин до кончиков ногтей, каким бы милым он ни был, собственноручно наливая послу сарацин
– Мудрый султан Юсуф не обратил внимания на мои предложения о мире, Адиль, – отставляя бокал, вздохнул король. – Он не внял моим словам, что эта война несет обоим народам только горе и кровь. Мы бы могли договориться…
– Нет, не могли, друг мой Мелек Рик. О, султан Салах ад-Дин несколько раз прочел твое послание, прежде чем написал ответ, но кажется мне, что это ты невнимательно внял тому, что написал Салах ад-Дин. Поэтому я повторю: Эль-Кудс важен для нас не менее, чем для вас. У нас есть священные города Мекка и Медина, но свят для нас и Иерусалим, ибо именно там находится мечеть Куббат ас Сахр [45] , откуда наш пророк Мухаммад вознесся на небо на крылатом коне Бораке.
45
Купол Скалы, как обычно его называют.
– Да знаю я, знаю, – махнул рукой Ричард. – И все же для вас Иерусалим лишь третий по значимости город, а для нас он – все. И мы не уступим, пока…
– Да знаю я, знаю, – подражая Ричарду в интонации, небрежно перебил его аль-Адиль и так же, как король, махнул рукой. – Вы будете воевать, проливать кровь, погибать. Вот что вас ждет. Ибо уже сейчас Саладин дал клич собирать войска, и повсюду – в Дамаске, в Алеппо, в Каире и по всей Северной Сирии – люди вооружаются и спешат на защиту Эль-Кудса. Улемы [46] в мечетях созывают народ на битву под зеленый стяг Пророка и черные знамена калифа… Собралась громадная армия, предстоят жестокие сражения, и вновь кровь омоет сухие пески Палестины. Да, вы выиграли одну славную битву, Ричард, но война еще не проиграна. И мы не отдадим город, который принадлежал нам исконно.
46
Улемы, или алимы – собирательное название признанных и авторитетных знатоков теоретических и практических сторон ислама. Со временем стало уважительным прозвищем.
«Так уж и исконно, – хмыкнул про себя король. – Зазнавшийся аль-Адиль забывает, что этот город принадлежал некогда иудеям, потом римлянам, принадлежал он и христианам, а уже позже явились сарацины и заявили, что этот город – их святыня. Якобы их лжепророк взлетел оттуда на небеса, а Авраам и Иисус Христос поддерживали его под локотки, помогая вознестись. Для этих неверных Сын Божий только пророк Иса… пусть и почитаемый, но не настолько, как следует чтить того, кто отдал себя на расправу, даровав миру спасение…»
Но Ричард не стал спорить с аль-Адилем. Он понимал – в том, что говорит брат султана, есть и своя истина: прольется немало крови. А он, Ричард, ответственен за людей, вверивших ему свои жизни. Поэтому он сменил тон, в нем появилась непривычная для него вкрадчивость:
– Мы могли бы договориться иначе, Малик. К примеру… Я стал особенно уважать тебя, когда узнал, какой ты великий воин и сколько блестящих побед одержал в сражениях. Бесспорно, это султан отдавал приказ, но сражался и побеждал именно ты, Адиль. Я даже знаю, что кое-кто из эмиров почитает тебя куда больше, чем самого Салах ад-Дина.