Ассистент
Шрифт:
— Стой! — рявкнул я.
Тот недоумённо оглянулся. Пока что все вели себя не очень серьёзно, хотя ситуация была зловещая. То ли вино и местные девицы так повлияли, то ли матёрый капитан с таким давно не сталкивался, но я был вынужден направить ситуацию в нужное русло.
— Капитан, — я подошёл и начал говорить тихо. — Мне кажется, это неразумно. У нас нет хотя бы примерного плана, куда идти и как искать. Потом. Нам нужны мачете или рубящие-режущие. Нужны факелы или приборы ночного видения. Или навыки, полезные в джунглях. Желательно изловить местного и допросить,
Климов почесал затылок.
— Про факелы я и сам думал сказать. А мачете у нас есть, Дементий, неси мачете. Что до приборов ночного видения — у меня мобильник может.
Он достал телефон и продемонстрировал переключение на камеры-тепловизоры.
— Хорошо, — кивнул я.
Сборы заняли ещё минут двадцать. Дементия в итоге оставили сторожить корабль, капитан распорядился отчаливать, если не вернёмся к утру.
До заката оставалось часа два, и эти два часа мы блуждали по тропкам, наткнувшись лишь на две небольшие полянки с хижинами. В первом случае нас встретили старик со старухой, дедок принял нас не то за туристов, не то за инспекцию, сказал «пиривет, руса» и повёл, чтобы напоить каким-то лютым самогоном. На второй полянке народа было побольше, но в основном — девушки и дети, тут же пугливо попрятавшиеся в кустах и боязливо зыркавшие на нас. Никаких признаков силы ни у одного встречного я не видел — как и в случае с пигмеями на побережье.
Капитан скомандовал возвращаться вовремя: вернулись, когда уже темнело, и в лесу, по счастью, не заночевали. «Снегурочка» в клетке весь вечер хныкала и причитала, Самире, к счастью, удалось с ней поговорить языком жестов и немного успокоить.
— Не могу понять, — сказала Самира. — Она что-то чувствует, либо же это просто женская интуиция?
— Клетка, — предположил я. — Если бы она вледала телепатическим зрением или чем-то таким на больших расстояниях — клетка погасила бы всё равно. Наверное, это ппереживания, свойственные всем представителям рода Homo.
— Я тоже переживаю, — кивнула Самира.
Утром встали рано, немного поменяли состав — вместо Сида взяли Артемия, и пошли искать.
— Эй, постойте! — услышали мы окрик Амелии, когда уже отдалились от лагеря на километр с лишним. — Меня задолбало сидеть.
— Куда ты, дурная!… А, ладно, пущай идёт. Если змея укусит — лечить я не буду. Вот он, — тут он тыкнул на меня, — будет.
Амелия хлопнула меня по плечу.
— Не наступай, — порекомендовал я. — В лечении ядов я не силён.
— Здесь филиппинская кобра обитает, — сказал шедший передо мной Амис. — У меня одноклассник от неё помер.
Спустя какое-то время Амелия, шедшая сзади, вдруг тихо заговорила.
— Вот ты скажи мне, как дворик дворику — чего это крепостные мужики такие несговорчивые пошли? Хочу твоего камердинера, просто не могу. Нормальный мясной мужик, свежий, не тупой. У меня давно крепостного, безо всякой сенситивной херни, мужика не было. А он ломается как девка. Ты ему запретил, да?
— Ничего я ему не запрещал, господин поручик. Есть нечто, что может запрещать человеку куда строже,
— Например?
— Не знаю. Убеждения, верность. Его невеста так-то ждёт.
Сказал и подумал — а сам-то?
— Ой, ждёт ли? Да, он говорил что-то такое. Ладно. Поняла, верю, ты не причём. Слушай, а если, скажем, с тобой? Ну, так, тайком. Или у вас с этой шоколадкой всё серьёзно?
Нет уж, подумалось мне, это уже совсем перебор.
— Господин поручик, ты, конечно, красивая женщина, но…
— Стоп, — она вдруг дёрнула меня за рукав. — Чувствуешь?
Я остановился, а за мной и все впереди.
— Запах. Жареное, — сказал Амис. — И ветерок какой-то странный.
— А, и это тоже, — она кивнула. — Я про другое. Видите тропинку?
От тропинки действительно был вполне очевидный свороток направо, в сельву. Только вот продолжения не было видно — сплошная зелень.
— Сейчас попробуем…
Амелия развернулась в сторону джунглей. На её лице напряглись мышцы, а губы зашептали что-то. То, что выглядело как непроходимая стена лиан и зарослей вдруг стала преображаться. За первым рядом деревьев проступила поляна — десяток хижин и пара деревянных построек, вполне современных, большое костровище, а перед ним — здоровенный тотем.
— Иллюзия… — успел пробормотать не то Амис, не то Артемий, и тут в нас полетели стрелы.
Чиркнуло по ноге, по касательной, и застряло в шортах. По остальным, что удивительно, тоже не попали. В ответ парни с капитаном открыли беспорядочный огонь по кустам, рубя в капусту тростниковые хижины.
Я успел разглядеть пару силуэтов и выстрелить в них. Послышались вопли и крики, а затем чёткий мужской голос на русском произнёс.
— Не стреляйте! Я приказал прекратить огонь!
Я обернулся — Амелия сидела на тропе, в шее у неё была стрела — тоже сбоку, по счастливой случайности не была задета гортань, но крови текло изрядно.
— Помоги… — сказала она хрипло.
Отломил короткий наконечник, зажал рану, вошёл в транс. Из рюкзака капитана извлеклась аптечка, ещё минут семь я затягивал рану препаратами и своим навыком, а капитан в это время беседовал с кем-то на полянке. Затем меня позвал Климов, выглядел он весело и слегка ошарашенно.
— Вы, ребята, должны это видеть!
У входа в хижину истекал кровью уже знакомый нам пигмей-толмач.
— О, Эльдар Матвеич, — сказал он. — Прошу меня извинить, что так вышло.
Акцент показался удивительно похожим. Тембр голоса — нет.
— Вы понимаете… У меня… То есть, не у Станислава Володимировича, конечно, а у Лореса, имеется одна способность… Если я съедаю чей-то мозг, то на короткое время получаю знания и способности съеденного.
Мурашки побежали по спине.
— То есть ты…
— Я забираю часть личности и интеллекта. Да, получается, я часть угасающего сознания Станислава Володимировича. И я сам, как видите, некоторым образом уже угасаю, — пигмей закашлялся, указав на зияющую рану в груди. — Если вам, конечно, так будет угодно, то можете меня проврачевать, хотя в моём случае…