Ассистентка антиквара и город механических диковин
Шрифт:
Максимилиан довольно кивнул. Аннет язвительно добавила:
– И все эти замечательные таланты мужчины приписывают себе. Ученые – кстати, в их числе мой отец, профессор Вик – утверждают, что женщины-сенситивы обычно рождаются эмпатами, лекарями, релаксаторами и морфеомантами. Ах да, еще иллюзионистами. Устраивают фейерверки и зрительные иллюзии на детских праздниках.
– Весьма полезные таланты, надо сказать, – нравоучительно заметил босс. – Они вполне соответствуют предназначению женщины – утешать, исцелять, поддерживать и развлекать.
Аннет негодующе задрала подбородок.
Босс принялся рассуждать:
– Теперь,
– Значит, вы могли убедить клиента, что в экспертизе нет нужды, и отпустить меня подобру-поздорову? – подозрительно поинтересовалась Аннет.
– Пожалуй, мог бы.
– Почему же вы так не сделали? Зачем лишние хлопоты и траты?
– Не догадываетесь? – изумился босс. – Разумеется, я затеял все это, чтобы увезти вас сюда, на край света, и коварно соблазнить при первом удобном случае. Такого ответа ждете?
Чтобы усилить эффект, Максимилиан сладострастно прищурился и изобразил злодейскую ухмылку с умением, которому позавидовал бы и Дуглас Бербенкс, исполнитель роли Кровавого барона.
Оторопев, Аннет не сразу нашла, что ответить, строго посмотрела в разноцветные глаза босса, и с облегчением фыркнула: опять он за свои шуточки.
– Конечно, была еще пара причин, но вряд ли вы их сочтете важными, – продолжил Максимилиан. – Во-первых, для паспорта артефакта желательна точная дата его изготовления, а она неизвестна. Во-вторых, мне было интересно, чем именно руководствовался доктор Вальвазор и не таится ли в продаже автоматона какой-то подвох. Поэтому-то и понадобился хронолог, чтобы рассеять подозрения. Пустые, я уверен. Но кто знает: вдруг вы увидите в хронограмме что-то любопытное? Бывает, сенситивам открывается то, что не обнаружит простой эксперт. Доедайте свое рагу из кукурузы с салом и идем. Что ж вас так тянет на жирную пищу… Слышите, городские часы звонят полтретьего? Нас ждут в музее автоматонов Жакемара ровно в три. Поспешим.
Снаружи буйствовало солнце. Аннет зажмурилась, а господин Молинаро пожурил ее:
– Зря вы оставили вуалетку в номере. Щеки у вас помидорного цвета. Вечером опять достану скисших сливок. Не вздумайте возражать, а то сам окуну в них ваше личико. Солнечные ожоги нужно лечить.
Над городом затихал звон: два раза часы пробили басовито и один раз – тоненько.
Аннет покорно продела руку под подставленный локоть босса и шла, опустив голову и стараясь справиться с волнением. Господин Молинаро был прав: Аннет еще не доводилось демонстрировать свой талант в присутствии такого количества важных господ, за исключением выпускного экзамена в академии, который она чуть не провалила.
Неважный
Музей автоматонов располагался в нижней части города, у озера, в здании с плоской крышей. На каждом углу возвышалась круглая башенка. На серой каменной кладке были выложены узоры из позолоченных плиток, из-за чего башенки напоминали леденцы в нарядной обертке.
– Обойдем музей, чтобы вы осмотрели его снаружи, – предложил господин Молинаро.
В каждой стене здания был отдельный вход. Над высокими дверями поблескивали циферблаты часов – куда же без них в этом городе, помешанном на измерении времени! Но кроме часов театр украшали и другие диковины.
Над первой дверью висела раскрытая книга величиной со стол. Каждую минуту переворачивалась латунная страница, словно невидимый великан стоял у входа и вчитывался в неведомые письмена.
Над второй дверью покачивал колючей головой дракон, скаля медные зубы.
А над третьей, самой высокой и богато украшенной дверью, хитро улыбалась маска горбуна Панчинелло и водила влево-вправо стеклянными глазами. Ниже огромные блестящие буквы складывались в странное слово: «Мимезис». Буквы поочередно опускались вверх и вниз, будто покачиваясь на волнах.
Здание тикало и постукивало. Под крышей каждой башенки, похожей на остроконечную шляпку, там, где обычно находится чердачное оконце, торчал хвост гигантского заводного ключа и медленно поворачивался.
Будь Аннет пятилетней девочкой, она бы захлопала от восторга в ладоши. Но ей было двадцать три, и поэтому она лишь тихо ахнула и зажмурилась от удовольствия.
– Это все придумал и построил Жакемар?
– Он самый, – подтвердил босс.
– Старый мастер был добрым волшебником! Город похож на заводную табакерку или сказочное кукольное царство.
– Волшебником он был, бесспорно, но вряд ли добрым. Кое-какие его увлечения были весьма кровожадными. Помните, я обещал вам городскую легенду о Железноруком? Монстра, чье привидение поселилось в заброшенной лечебнице и привлекает отчаянных туристов, тоже создал Жакемар. Поведаю вам эту сказку на ночь глядя.
– Жду не дождусь. Но напугать меня не рассчитывайте. Лучше скажите, почему в здании три входа?
– Под книгой – вход в библиотеку, – пустился в пояснения господин Молинаро. – Под маской, как вы уже, наверное, догадались, – вход в театр. Нам налево, в музей кукол Жакемара. Над входом копия его первого механического дракона. Однако поросят он не жрет, огнем не плюется и не делает никаких прочих предосудительных вещей.
Поднялись на крыльцо. Тем временем стрелки часов (каждая в форме драконьего хвоста и заканчивается острейшим шипом) показали три: дракон разинул пасть и издал дребезжащий рык. Проходившие мимо крыльца туристы – респектабельная семейная пара – вздрогнули от неожиданности. Их сынишка лет семи радостно взвизгнул и полным надежды голоском поинтересовался, может ли дракон откусить голову его гувернантке.
У высоких резных дверей стоял Петр Колезвар. Придурковатый шарманщик где-то оставил свой музыкальный инструмент и избавился от потрепанной шляпы. Теперь на нем была черная униформа, заляпанная кошачьей шерстью. Два толстых кота крутились у ног Петра, третий развалился на балюстраде и умильно щурился на визитеров.