Ассистентка Злодея
Шрифт:
Она застонала, закрыв лицо руками, и перекатилась по кровати, не обращая внимания на Лиссу, которая неуверенно толкнула дверь.
– Мне в школу надо. – Она тихо поставила что-то на тумбочку у кровати Эви. – Я сделала тебе чай, папе обычно помогает… Когда ему плохо.
Эви немедленно села, посмотрела на Лиссу и бросилась объяснять, что не больна, отчаянно пытаясь стереть с лица сестры это страдальческое выражение.
– Всё хорошо, Лисса, гарантирую, я не заболела, как папа.
Сестра расслабила плечи.
–
Эви потёрла подбородок, чувствуя под ладонью комок в горле.
– Тут болит. В сердце.
Ей самой бы разобраться с чувствами, не говоря уже о том, чтобы объяснять их десятилетней сестре.
– Так тебе грустно. – Лисса кивнула.
– Ну… – Эви обдумала эти слова. – В общем, да, наверное, можно и так сказать.
– Эви, ты употребляешь слишком много слов, чтобы описать простые вещи. – Сестра похлопала её по голове и подобрала с пола книжку. – Пары хватит. Так людям проще понять тебя.
Слегка повеселев, Эви встала и с улыбкой проводила сестру. Затем босиком прошлепала по кухне и набрала из крана воды.
Покосилась на символ сделки на мизинце. Она ждала, что за неподчинение последует некая расплата. Она ведь уволилась, в конце-то концов. Где же возмездие? Или смерть не будет быстрой? Может, в один прекрасный день сердце просто вдруг остановится? Надо что-то с этим сделать, иначе Лисса останется одна и…
За спиной послышался хриплый кашель, Эви подпрыгнула и пролила воду.
– Прости. – Папа снова закашлялся, повалился на стул, бледный, измученный. – Не хотел тебя пугать.
– Папа! – Она подошла, склонилась к нему. – Ты пьёшь лекарство, которое приготовила тебе моя подруга?
Он виновато улыбнулся и дрожащей рукой вытер пот со лба.
– Думал, уже не надо. Мне стало гораздо лучше.
Эви покачала головой, стараясь не браниться. Папа не всегда уделял вещам нужное внимание. После смерти Гидеона и ухода матери отец так отчаялся, что не находил в себе сил даже взять на руки Лиссу. В семейном кругу они решили, что Эви больше не будет ходить в школу, к друзьям, а станет учиться на дому, чтобы помогать папе с сестрёнкой.
Эви принесла своё детство в жертву, но это была небольшая плата за то, что она подвела свою семью, маму, Гидеона. Она гадала, не поэтому ли выросла такой порывистой и упрямой. Она должна была перерасти свои детские черты. Но вместо этого застыла, как бутон, который срезали, не дав распуститься.
Папа вдруг испуганно попытался вскочить на нетвёрдые ноги:
– Лисса ещё дома? Не хочу её пугать. Она так радовалась, что я поправляюсь.
– Она уже ушла в школу, – успокоила его Эви. Она закинула его руку себе на плечо и проводила в спальню. – Папа, не забывай о себе, пожалуйста. Если не ради себя самого, то ради Лиссы.
Эви заботливо
– Пей, – скомандовала она.
Через несколько минут лекарство подействовало, у папы начали закрываться глаза.
– А ты почему не на работе, дорогая?
Эви уселась в мягкое кресло у постели и укуталась в вязаный плед.
– С боссом поругалась, – ответила она, радуясь, что хотя бы здесь можно не врать.
Он поджал губы.
– Что бы там ни было, уверен, всё не так плохо. – Он улыбнулся. – Можно и сходить извиниться.
Эви постаралась не обращать внимания, но её задело, что папа сразу решил, будто виновата именно она.
– Боюсь, это вряд ли поможет.
Папа с сомнением покосился на неё, глаза у него закрывались.
– Послушай старика: говори правду. – Он ещё раз откашлялся, прижал руку к груди, глядя куда-то вдаль. – Честностью столько всего можно исправить, если только хватит смелости. Хотел бы я быть честнее с твоей матерью.
Эви удивилась, что он упомянул маму.
– Я… Ты раньше не говорил о маме.
Отец печально улыбнулся Эви, и у неё заныло в груди.
– Даже сейчас больно вспоминать, что мама сделала с твоим братом. Что могла сделать с тобой и Лиссой.
– Пап, вряд ли она тогда хотела нам навредить.
После рождения Лиссы у мамы пробудился магический дар – вспышкой божественного сияния. Боги благословили Нуру Сэйдж силой звёздного света. Этот дар был так чист и редок, что, когда к ним приехал специалист по магии, он привёз поздравления лично от короля Бенедикта. Но то, что поначалу казалось благословением богов, привело к гибели их семьи.
Последовавшие за рождением Лиссы месяцы были полны нескончаемой печали. Мамин дар будто высасывал из неё жизнь до последней капли, даже румянец сбежал со щёк. Отец пытался отвлечь её, облегчить ношу. Гидеону следовало сосредоточиться на школе – Эви тоже хотелось бы, но Гидеон этого не знал. Он был из тех братьев, которые отдадут тебе игрушку, если заметят, что тебе хочется с ней поиграть. Эви понимала: он всё ей отдаст, только попроси, поэтому она не просила.
А потом всё стало ещё хуже.
– Даже вспоминать тот день не хочу. – Отец горько скривился, потом его лицо разгладилось. – Я работал, когда мама потащила вас на одуванчиковый луг, и я до конца дней своих буду жалеть, что ушёл на работу пораньше.
Когда мама наконец поднялась на ноги, она привязала Лиссу к груди шарфом. Глаза у неё были бешеные, но она ожила. Поэтому Эви и Гидеон согласились прогуляться с ней к месту, которое до рождения Лиссы любили больше всего. Мама была такая красивая. Загорелая кожа блестела в лучах утреннего солнца, мама подвела глаза и накрасила губы красным.