Ассистентка Злодея
Шрифт:
У Эви разрывалось сердце: Тристан не шевелился и не уворачивался от града ударов по груди. Не поднимая руки, он ждал, пока Клэр успокоится. Удары становились всё слабее и слабее, а затем её голова наконец упала ему на грудь.
– А вдруг он умрёт, Тристан? – У Клэр надломился голос. – Вдруг он умрёт?
– Не умрёт. – Не утешение: клятва.
Клэр попятилась, всё ещё кривя губы, в глазах стояли слёзы. Но ничего не сказала, и тогда Злодей кивнул всем сразу, ни на кого конкретно не глядя:
– Пойду
Через десять минут Злодей вернулся с двумя лошадьми.
– Все переночуете в замке, – сообщил он. Эви заметила, что Клэр даже не попыталась возразить, просто механически взобралась на лошадь и протянула руки Бекки, которую Злодей подсадил следом.
– С ней всё будет нормально? – спросила Эви, стараясь казаться равнодушной.
– Она справится, Сэйдж, – искренне ответил он.
Эви кивнула, жалея, что не может поехать с ними вместе в замок – хотелось быть рядом с Тристаном, пока тот пытается придумать, как спасти отца. За этим желанием последовало рвущее душу чувство вины. Собственная семья нуждалась в ней сильнее.
– Мне надо домой, – вздохнула Эви.
Босс на миг нахмурился.
– Поступай как знаешь, Сэйдж. Только… – Он с трудом сглотнул, а потом рывком усадил её на вторую лошадь, взял поводья. – Только будь осторожна.
Эви кивнула, вдруг перестав понимать, куда девать руки. Она нервно схватилась за поводья.
– Буду. И не переживайте, сэр. Мы вытащим вашего отца.
Он посмотрел ей в глаза с разочарованным видом.
– Сэйдж, злодеи не славятся умением спасать людей.
– Меня вы спасли, – прошептала она, но он уже ушёл в темноту, скользнул в тени, словно вернулся домой. У неё сдавило грудь, и она пробормотала сама себе: – Видимо, не захотел ехать со мной на одной лошади.
Эви направила лошадь по дороге к дому, и ей послышалось, как Бекки буркнула себе под нос:
– Идиоты. Все – идиоты.
Ну и в чём она была не права?
Она ехала домой, к семье, чувствовала, как тянет её назад, к Тристану, и гадала, не выйдет ли так, что эти метания между двух миров и разорвут её надвое.
Глава 48
Под головой не было подушки.
Пение птичек за окном возвещало, что утро уже настало, но Эви лежала не в собственной постели. К ней волной возвращались события прошлой ночи, а с ними – осознание того, что она заснула на диванчике в уютной домашней гостиной, укрывшись пледом и сунув под голову подушку, которая в какой-то момент решила, что больше не хочет лежать на своем месте.
Она со стоном пошарила вокруг и чуть не взвизгнула, когда нащупала чью-то голову.
Распахнув глаза, Эви увидела, что у дивана стоит сестра,
– Я сделала тебе чай, – произнесла она с такой гордостью, что у Эви защемило в груди.
Она медленно села, тело запротестовало. Бедра ныли после короткой скачки домой – мышцы не привыкли к верховой езде. Когда Эви вернулась, дома было тихо, а на диване вязала соседка. Эви отправила старушку домой с искренними благодарностями и четвертью собственной зарплаты за прошлую неделю, а потом у неё не хватило сил даже добраться до постели.
Она повалилась на диван, не снимая вчерашнего платья – рваного, в засохшей крови. У Эви вспыхнуло лицо, когда она осознала это, и она подтянула плед повыше, но было уже поздно. Он соскользнул достаточно, чтобы Лисса подпрыгнула, а тёмные кудряшки – вместе с ней.
– Что с твоим платьем, Эви? – Она в ужасе смотрела на платье.
– Попала в неприятности прошлой ночью, но всё в порядке, и все близкие тоже, – ответила Эви, надеясь, что этого хватит.
Лиссу это не успокоило – Эви скривилась, но сестра кивнула и вручила ей чашку с горячим напитком.
– Всё в порядке? – испуганно спросила Эви.
Потому что, честно говоря, она играла роль единственного родителя своей сестры и старалась как могла, но сомневалась, что сама затея так уж хороша.
Она понимала: отец старается, но и до болезни он не слишком утруждал себя воспитанием Лиссы, а теперь и вовсе превратился в человека, который просто развлекает её время от времени.
– Ага, – с честными глазами ответила Лисса.
Эви улыбнулась, отпила чаю – и тут же выплюнула его.
– Лисса, какая гадость! – Она отплёвывалась и кашляла, пытаясь избавиться от горечи уксуса на языке.
– Ой! Я чайник вчера почистила. Может, поэтому? – с напускной невинностью спросила сестра.
– Уксусом? – с подозрением спросила Эви и изобразила руками, будто хватает Лиссу, как когтями, – та захихикала.
– Нет! – пискнула Лисса, а Эви принялась щекотать её. Они обе смеялись до слёз и катались по полу, пытаясь одолеть друг друга. Эви была крупнее, зато Лисса обладала твёрдой детской уверенностью, что ей по плечу что угодно, и этого хватило, чтобы Эви уступила.
– Я сдаюсь! Ты победила! – хриплым после смеха голоса сказала она и села, но улыбка померкла, когда Эви увидела, как сестра вновь смотрит на окровавленное платье.
– Обещаешь, что никто не пострадал? – с сомнением спросила Лисса.
– Никто из тех, кто тебе дорог.
Это было ближе всего к правде, потому что прошлой ночью погибло много людей, но незачем говорить об этом Лиссе: Эви никогда и близко бы не подпустила сестру к такой опасности. Она вспомнила предателя, который оставил на столе записку – в их доме, в её спальне, – и поёжилась.