Астарта 2. Суд Проклятых
Шрифт:
– Да, это знает Ханна Шойц, от имени которой я и вижу сны.
– Как странно… – Мэт испытующе посмотрел на девушку. – Анна Штафф и Ханна Шойц… в этом что-то есть, не находишь? А у остальных тоже похожие имена в видениях?
Штафф пожала плечами.
– У Травкина точно похожее. Его зовут просто Доком. Джек видит себя моложе и порывистей, но там у него, скорее, кличка, чем имя. Зато когда он был в системе исправления личности, и видел себя капитаном пустынных «бергов», корабль его назывался «Александрийская Рулетка». Не совсем то, что было у Блэк Джека,
– Давай мы послушаем, что нам сможет сказать Эрик Рыжий, когда мы до него доберёмся. А потом подумаем, что вокруг нас происходит.
Анна согласно кивнула, но осталась при своих мыслях. Её состояние было измотанным и нервным, а сейчас требовался чистый разум и спокойствие. Но Штафф никак не могла выбросить из головы мигающую красным надпись о том, что Рик, её Рик, всё это время видел и знал, что она спит с Романовым. Пусть даже и во сне, но всё-таки…
Анне было смешно подумать, как был бы должен реагировать Морган на такую измену, да и по сути она не могла ставить ему в вину то, что тот не нарушал её личного пространства, не пытаясь ковыряться ещё и в её снах.
Обижаться на отсутствие реакции на сны – вот это что-то совсем идиотское. Скоро она доведёт капитана не только до сердечного приступа, но и до ежеутренних скандалов по поводу того, что тот, видите ли, не отговорил её во сне купить новые туфли.
«В кого я превратилась? – с горечью подумала Анна. – Обиделась на то, что он в моих снах не ковыряется, идиотка! А если бы ковырялся? Отнял у меня личное пространство? Нет, дело не в нём. Дело во мне. Я испугалась, что не люблю его на самом деле. Что так и не поверила его рассказам про нас в прошлом. Испугалась, что меня тянет совершенно к другому человеку, да ещё и пропавшему, если не мёртвому. Испугалась и слила испуг на Рика. А что он должен был сделать?»
Настроение у Анны совершенно упало. Зато прошла общая растерянность и подавленность от ссоры с Ричардом. Ум начал работать чётко и быстро, туман в голове исчез, уступая место простым фактам о сложившейся ситуации, из которой надо было как-то выбираться, пока эти чёртовы сны не свели с ума всех.
Глава 18. Сбор команды
Villemann gjekk seg te storan a
Hei fagraste lindelauvi alle
Der han ville gullharpa sla
For de runerne de lyster han a vine
18.1. Таможня дает добро
– Живей, живей, дерьмоеды! Совсем обленились, суходрищи псевдоподиевые!
И без того громкий голос начальника таможни, усиленный динамиками внутренней связи, разносился по всему отделению таможенного терминала «Верещагин-1». Общее число платформ на этом пункте таможенного досмотра размещались около сотни терминалов, способных принять все имеющиеся классы судов Протектората, но начальник именно первой платформы отличался особой въедливостью и суровостью. Мимо такого не проскочила бы и корабельная крыса,
Поговаривали, что однажды, в былые годы, начальник этого терминала, Илларион Исаакович Франьев, кого за глаза называли не иначе как Верещагиным, сумел переловить всех крыс на грузовом траке особо непонравившегося ему капитана. Крысы были в последствии пронумерованы, продезинфицированы, просвечены и выпущены обратно во чрево корабля.
Капитан скрежетал вставными зубами, дёргал себя за все киборгизированые части тела, включая причинное место, но совладать с проклятым начальником таможенного терминала не мог.
С тех пор эта байка передавалась из уст в уста, рассказывалась бывалыми боцманами молодняку в качестве завещания ныне покойного капитана злополучного балкера, и сопровождалась обязательным бледным видом лица с дрожанием голоса, нервов и кармы рассказчика.
– И чего вы все такие нерешительные? – кривился Франьев при взгляде на мониторы слежения за работниками доков. – Как девица в первый раз на супружеском ложе, ей-ей.
После этой сакральной фразы он обычно нахлобучивал свою фирменную фуражку таможенного представителя и выходил, так сказать, в люди, лично инспектировать и раздавать улюлей подчинённым.
Работающие в помещениях с постоянно меняющейся гравитацией и уровнем кислорода подчинённые, которые, к слову, действительно выглядели помесью осьминогов и человека, как глубоководного огня боялись появления начальства.
Матово поблёскивающие толстым внешним покровом чёрные спины рабочих покрывались липким потом всякий раз, когда с проверкой маячил бессменный Илларион Исаакович. Начальство имело привычку выпрыгивать из самых неожиданных мест и проходиться по этим самым тёмным спинкам осьминогов фирменной уебублей в виде шокового жезла с круглым навершием, которое, по слухам, ни раз побывало в самых тёмных отверстиях работников терминала.
В общем, фраза про выеб на рабочем месте уже не казалась такой метафорической.
– Капитан, скажи честно, нам амбец? – спросил Джек, с тревогой глядя на загоревшиеся цифры на консоли. Когда Кацман понял, что беспристрастная система распределения ожидающих судов отправила «Астарту» на первый терминал, боцман едва не перекрестился, почти обосрался и активно начал потеть.
Ричард с нехорошей улыбочкой радостно кивнул другу, соглашаясь с ним во всём.
– Да, Джек, он самый. На что я и рассчитывал.
Кацман поискал взглядом поддержки от сидящих рядом Ульриха и Елены, но те только непонимающе переглянулись.
«Молодые, что с них взять», – обречённо подумал Джек.
– Я туда ни ногой, – сжав зубы, сказал он, не глядя на капитана. Морган лишь улыбнулся ещё шире.
– Да что там такого-то, что даже наш Блэк Джек ссытся, как ребёнок? – не выдержала Елена, обведя взглядом всю команду.
– Согласен с Джеком, я тоже остаюсь на борту, – кивнул Гай, всем своим видом показывая, что намерен укуриться до смерти, но остаться на корабле. – Понадобится, и в автохирург лягу, но не пойду.