Астарта. Предназначение. Книга 3

Белышева Ольга

— Дима, сынок! Не слушай никого, беги ко мне! — еще громче прокричала я. — Клавдия, сделала дело — теперь уничтожь этих доходяг и отпусти моего сына ко мне!

В этот момент Ясный что-то шепнул Эрдану, и тот направился к Клавдии. Она, словно предчувствуя его намерения, заслонила Диму собой, протянув руку в защитном жесте и закричав сквозь слезы. Эрдан, не обращая внимания на ее мольбы, оттеснил Клавдию, удерживая ее на расстоянии. Высвободившийся Дима метнулся к Ясному. Тем временем Эрдан сдерживал отчаянно сопротивлявшуюся Клавдию: она рыдала,

кричала, обрушивалась на него с ударами и ругательствами. Он стоически терпел ее натиск. После короткой беседы с Ясным Дима рванул через поле ко мне.

— Настал час исполнить свое предназначение! Принеси в жертву богам свою кровь и плоть — кровь архангела! Так ты откроешь врата Ада и вскроешь темницу, наполнив ее силой. Порази сына своим клинком! Пусть прольется священная кровь! — во весь голос возвестил Астарот.

Я извлекла меч Палус из инвентаря, готовясь к действию. Дима, залившись слезами, бежал ко мне через поле, петляя между взрывающимися вокруг снарядами. Внезапно сильный взрыв отбросил его в сторону. Я застыла в ужасе.

— Старейшины хотят его убить! — резко крикнула я, обращая взгляд в их сторону. Поток снарядов переключился на Диму, заметив, как он бежит ко мне, — ведь вот-вот исполнится пророчество, в котором нужны двое. Теперь для них не имело значения, кого уничтожать — лишь бы я не осуществила свое предназначение. Если они убьют его, смогут спрятать его надолго...

Я смотрела на бегущего ко мне Диму. Он, с трудом поднявшись, растерянно огляделся по сторонам и, снова заплакав, протянул руки к небу — ко мне.

— Мама! Мама! — донесся до меня его отчаянный зов.

Враги продолжали обстреливать его из всех видов оружия. Испуганный, но решительный, он продолжал свой путь ко мне, лавируя между разрывами.

— Мама, мама! Спаси меня! — взывал Дима, вытянув руки вверх.

— Действуй, пока его не уничтожили! — прогремел голос Астарота.

Меч будто сам рвался вперед, когда я бросилась к сыну. Он взмахнул крыльями — ослепительно белыми, чистыми, какими бывают только у ангелов, — и устремился ко мне. Две силы, две противоположности — демон и ангел, тьма и свет — летели навстречу друг другу в последнем прыжке.

И вдруг — тишина.

Весь ад вокруг замер. Снаряды зависли в воздухе, вспышки взрывов превратились в светящиеся сферы, даже звук будто бы испарился. Только я оставалась способна двигаться в этом парализованном мире. Сын застыл в прыжке, его маленькие ручки тянулись ко мне.

Перед глазами всплыл голографический экран. На нем — ребенок. Мой ребенок. Его улыбка разрывала мне грудь.

— Это... мой мальчик... — голос сорвался на шепот. — Нет, ее мальчик! Или... мой? Но я же помню... НЕТ!

Рядом материализовался второй экран. Теперь я видела себя — ту, прежнюю — как она качает малыша, напевая колыбельную. Откуда эти воспоминания? Почему они режут по живому?

Я резко обернулась — и третий экран вспыхнул у меня за спиной. Зимний двор, снежки, его звонкий смех, когда он попадает мне прямо в

лицо... И я смеюсь вместе с ним.

— Прекратите! — я сжала виски. — Почему я чувствую это?!

Новый взрыв смеха. На очередном экране мы валяемся в сугробе, он запрыгивает на меня, сияя от счастья.

— Это был... прекрасный день... — невольно вырвалось, но я тут же встряхнула головой. — НЕТ! Это не я! Это не мой ребенок!

Экраны множились с безумной скоростью — сотни моментов, тысячи улыбок: я глажу его волосы, когда он температурит; он целует меня в щеку утром; первые прочитанные им стихи у елки.

Слезы текли сами собой. Я отчаянно выцарапывала из себя эти эмоции, но с каждым кадром граница между «ее» воспоминаниями и «моими» становилась все призрачнее.

Кто я? Я — Астарта или Дина?

Чьи это слезы?

И когда закончится это кошмарное испытание?

Нет! Я не хочу этого видеть! Прекратите!

Я бешено вертела головой, пытаясь убежать от этого наваждения. Когда зажмурилась, детский голос пронзил тишину — он пел. Голос Димы.

Сердце екнуло. Я открыла глаза и увидела:

На экране мой сын нежно гладил меня по волосам, напевая колыбельную. Мою колыбельную. Ту самую, что когда-то пела мне мама, потом я — ему... А теперь…

Ледяная лавина обрушилась мне в грудь. Слезы хлынули ручьями, сжигая щеки.

— НЕТ! — мой крик разорвал пространство.

Экраны взорвались, осыпаясь стеклянным дождем. Время рванулось вперед, мир вокруг ожил, заглушая меня своими звуками.

— Мой мальчик... — успела прошептать я, прежде чем он буквально врезался в меня.

Меч, сжатый в моей руке, метнулся не к нему, а прямо ко мне. Лезвие вонзилось в живот с влажным, страшным хрустом.

— МАМА!

Белоснежные крылья тотчас распахнулись, обнимая меня словно алый плащ. Мы падали, но он прижимал меня все сильнее, будто надеясь защитить даже от самой смерти.

Тишина.

И только его прерывистые всхлипы:

— Мама... мама...

Он осторожно уложил меня на траву. В последний миг я увидела в его глазах отражение своих собственных.

— Прости... — с трудом прошелестели мои губы.

Тьма сомкнулась надо мной, и я закрыла глаза навсегда. Мгновенно мое тело почернело, застыв у него в дрожащих руках.

— Нет! Нет! — голос Димы, хриплый от отчаяния, разорвал тяжелый воздух. Его крик, словно удар грома, прокатился по полю, заставив содрогнуться даже камни. — Вы забрали ее! Верните ее!

Он резко запрокинул голову, впиваясь взглядом в небо. Но ответа не было — только свинцовые тучи, давящие на плечи. Потом его взгляд, горящий как раскаленный уголь, метнулся в сторону — и встретился с Астаротом.

Тот стоял в нескольких шагах, приземлившись с грацией хищника. Его обычно насмешливые глаза теперь были широко раскрыты — в них читались страх и ярость.

— Ты... — прошипел Астарот, но не успел закончить.

Дима вскинул руки — и в них вспыхнул меч.

Меч Правосудия.