Астарта. Предназначение. Книга 3
Шрифт:
Длинный, извилистый, словно выкованный из самого света. Его клинок пылал сине-красным пламенем — не просто огнем, а очищающим светом, способным сжечь любое зло, изгнать любую тьму.
Так же, как меч Палус. Так же, как у его мамы.
— Ты забрал ее, — голос Димы дрожал, но в нем не было страха. Только решимость. — Теперь я заберу тебя.
Астарот отпрянул, впервые за века почувствовав настоящий ужас.
Он знал этот меч. Он знал, что это конец.
Шаг. Еще шаг. Медленно, с нечеловеческой решимостью, Дима приближался
Астарот пятился, как загнанный зверь. Его бессмертная уверенность трещала по швам — сейчас в его глазах читалась только животная паника. Этот ребенок... этот ангел во плоти прожигал его насквозь взглядом.
Попытка отступить была пресечена хлестким ударом меча. Желто-синий бич огня взметнулся, замкнув их обоих в пылающий круг. Последний рубеж. Последний бой — архангел и дьявол. Глаза Димы пылали холодным светом, отражая огонь, сжавший их кольцом.
Астарот, хрипя, выхватил свой клинок дрожащими руками — автоматический жест существа, уже знавшего свой конец. Ему даже не дали начать бой.
Один стремительный рывок.
Меч Правосудия пронзил демона без усилия — словно рассек дым. Астарот даже не успел вскрикнуть: его тело вспыхнуло факелом, рассыпаясь в пепел за мгновение. Осталось лишь пустое место, где только что стоял владыка Преисподней.
Молчание.
Пламя угасло. Меч растворился в воздухе. Дима стоял неподвижно, глядя в пустоту. Зло было повержено. Миссия выполнена.
Но какой ценой?
Его руки дрожали. По щекам катились слезы. Он сделал это...
… но не вернул самого главного.
Он шел медленно, словно в трансе. Каждый шаг давался с трудом — ноги подкашивались, но он все же продолжал идти. Остановившись перед почерневшим телом матери, он долго смотрел на него — не веря, не принимая. Потом осторожно опустился на колени, будто боясь разбудить ее.
— Мама... — его голос сорвался на шепот.
Он обнял ее, прижался всем телом, вжался в остывающие плечи. Его пальцы вцепились в ее одежду, цепляясь за последние крупицы тепла.
— Я не отпущу тебя. — В этих словах звучала не детская решимость, а что-то древнее, первобытное. — Никому не отдам.
Он уткнулся лицом в ее тело, закрыл глаза. И в этот момент его белоснежные крылья — символ чистоты и света — начали темнеть. Сначала будто покрылись копотью, затем почернели совсем, стали мрачнее ночи. Последний свет в них угас.
Он больше не ангел.
Но он все еще сын.
И он останется здесь. С ней. Навсегда.
Ребята подбежали, словно в кошмарном сне.
Клавдия рухнула на колени с надрывным воплем, вцепившись в собственные волосы.
— Дима... зайка мой... — голос захлебывался, слова рвались в клочья. — Она не проснется... Она выбрала свет...
Но мальчик не шевелился, прильнув к почерневшему телу. Будто уснул навеки вслед за матерью.
Ясный стоял, как побитый пес. Ноги подкосились — он грохнулся на землю, закрыв лицо руками:
— Так не должно быть!
Генерал схватился за сердце. Богдан едва успел подхватить старика — так и застыли, сплетенные в немом объятии.
Эрдан стоял, как каменный идол. Только слезы. Только тихий стук капель о броню.
Небо взорвалось.
Оно стало оттенка вороненой стали, иссеченное вспышками молний. Раскат грома сотряс землю.
И вдруг сгущающуюся тьму пронзил яркий, чистый луч. Он опустился и накрыл их ослепительно белой вуалью, словно мягким покрывалом. Рядом возник внушительный саркофаг — «колыбель», куда тела плавно перенеслись будто на невидимых руках.
Громоздкая гробница начала величественно подниматься к небесам, оплетенная серебристым сиянием. Это был их последний путь.
Все вокруг замерли, провожая вознесшихся долгими, тяжелыми взглядами. Воины Квамоса выпрямились по команде «смирно», старейшины преклонили колени. Клавдия прижалась зареванным лицом к плечу Эрдана. Богдан вместе с Генералом, крепко обнявшись, едва сохраняли равновесие. Мотя выл, прижав морду к лапам. Даже насмешливая Бастет не сдержала слез. Ясный, содрогаясь от рыданий, метался на коленях в стороне, шепотом вознося проклятия небесам.
«Колыбель» медленно парила все выше. Вдали появились Монти с Шелли и отряд таханцев, за ними следовали оборотни с Джованни. Кентавры и гарпии Лили тоже спешили, чтобы успеть попрощаться.
Когда они приблизились, вся армия, как по одному зову, преклонила колени. Воины склонили головы, замирая в безмолвной скорби.
С небес грянуло:
— Вы — те, кто вы есть!
Тысячи глоток подхватили эхо, склоняясь ниже:
— Вы нужны этому миру!
Молния рассекла «колыбель». Небеса вспыхнули — белое сияние разлилось лучами, множась с каждым мгновением.
Тишина. Только ветер шелестел в такт биению сердец. Каждый понимал: уходящие души теперь станут светом для других миров.
В воздухе витало ощущение, что все, что они пережили вместе, навсегда останется в их сердцах. Связь была нерушима. Этот момент, когда вся Вселенная словно замерла, провожая мать и сына в последний путь, навсегда остался в их памяти. Их сердца были неразрывно связаны, а души, словно звезды на ночном небе, продолжали светить друг для друга.
***
Вдруг, словно из ниоткуда, яркий луч света пронзил уходящую «колыбель». Затем — еще раз, и с последним лучом раздался оглушительный гром. Белоснежная колыбель, которая уже почти исчезала из виду, неожиданно начала медленно опускаться вниз.