Астра
Шрифт:
— От кого мы бежим? — задал Дальгард вопрос, когда водяной немного замедлил ход.
«Есть такие, кто живут в темноте. Одного или двух мы легко убили бы. Но они охотятся стаями и стремятся к убийству не хуже дьяволов, почуявших запах мяса. К тому же они умны. Когда-то давно, в дни до огня, они служили Другим как охотники за дичью. Другие долгое время старались сделать их ещё разумнее и коварнее, чтобы посылать на охоту самостоятельно. И постепенно они стали слишком умны для своих хозяев. Тогда Другие, поняв угрозу, попытались перебить их, заманить в
— Но если они разумны, — возразил разведчик, — почему нельзя установить с ними мысленный контакт?
«Они выработали собственный образ мыслей. И они не простые существа, как ночные бегуны. Когда-то их учили отвечать только Другим. И, — водяной развёл руки быстрым нервным жестом, — и для тех, кто окружён такой стаей, они неизбежная смерть».
По уверениям Сссури, повернуть было никак нельзя, поэтому оставалось только бежать вперёд по проходу, в котором они оказались. Водяной был убеждён, что они уже пересекли реку и со временем доберутся до моря, если только случайный выход не позволит им выбраться на поверхность раньше.
Дальгард видел, что этим путём явно давно не пользовались. Постоянно встречались груды земли, результаты обвалов, через которые приходилось с трудом перебираться, и разведчик со страхом думал, что, возможно, они окажутся в тупике. Но он верил в Сссури, и так как водяной уверенно двигался дальше, Дальгард без возражений следовал за ним.
Они изредка отдыхали, карауля по очереди. Но стены коридора неизменно тянулись вдаль, и трудно было измерять время и расстояние. Дальгард пожевал свой неприкосновенный запас — сухое мясо и фрукты, превратившиеся в почти каменный брусок, — пытаясь удовлетворить этими крохами растущий голод.
Проход становился всё более влажным; вдоль стен кое-где текла вода, собираясь в зловонные лужи на полу. Дальгарду всё меньше нравилось это место. Продвигаясь вперёд, он невольно сгибал плечи; воображение рисовало картину обвала — на них рушится камень, и тонны грязной маслянистой речной воды поглощают их. Но Сссури влага его не тревожила, хотя водяной, когда мог, избегал наступать в лужи.
Наконец человек не выдержал.
— Далеко ещё до моря? — спросил он, не надеясь получить ответ.
Как Дальгард и ожидал, Сссури лишь пожал плечами.
«Мы должны уже быть близко. Но я никогда здесь не проходил. Откуда мне знать?»
Они снова отдохнули, выбрав относительно сухое место, пожевали сухой пищи, немного попили из заткнутых рогов двурога, которые свисали у них с поясов. Человек должен умирать от жажды, чтобы решиться зачерпнуть этой застоявшейся воды из луж.
Дальгард погрузился в беспокойный сон, в котором куда-то бежал под небом, само же небо внезапно превратилось в гигантскую руку врага, и эта рука неумолимо опускалась, чтобы раздавить его. Проснулся он, вздрогнув, и увидел, что чешуйчатые пальцы Сссури трясут его за плечо.
«По этим дорогам ходят демоны
— Действительно, — ответил Дальгард.
«Так всегда в местах, где жили Другие. Они оставляют за собой мысли, порождающие сны, и эти сны беспокоят тех, кто не их рода. Пошли! Мне хочется побыстрее выбраться из этого места под чистое небо, где древнее зло не отравляет воздух и мысли».
Либо водяной неверно определил направление пути, либо устье реки было гораздо дальше от города, чем они считали: они всё шли и шли долгие утомительные часы, но проход не поднимался и никаких выходов в знакомый им мир не открывалось.
Постепенно Дальгард начал понимать, что верно как раз противоположное. Наконец он не выдержал и высказал свои опасения, надеясь, что Сссури их развеет.
— Мы спускаемся!
К его разочарованию, водяной согласился.
«Да. Уже тысячу наших шагов. Я полагаю, проход ведёт не к солнцу, а под море».
Дальгард даже споткнулся. Для Сссури море — дом родной; возможно, перспектива оказаться под морским дном его не волновала. Но рождённый на суше человек к такому не готов. Если ему было тревожно под рекой, то что же будет под океаном? Дальгард вспомнил свой страшный сон, руку, грозящую прихлопнуть его. А спутник юноши тем временем спокойно продолжал:
«Впереди должен быть выход, может, прямо в море».
— Для тебя, — заметил Дальгард, — но я-то не жилец глубин.
«Другие тоже, однако они пользовались этими путями.
И говорю тебе, — водяной снова коснулся руки Дальгарда, — повернуть назад невозможно. Смерть, живущая во тьме, по-прежнему принюхивается к нашему следу».
Дальгард невольно оглянулся через плечо. В тусклом ограниченном свете фиолетовых дисков он почти ничего не видел. Сзади вполне могла незаметно подобраться целая армия.
— Но… — он противился внешней беззаботности водяного.
Сссури вначале, когда только сообщил о преследователях, явно испытывал тревогу. Теперь же, казалось, он вовсе не беспокоился.
«Они сыты, — ответил он. — Лишь разведчики идут за нами, потому что мы — что-то новое и подозрительное для них. Но когда они снова проголодаются, а разведчики доложат, что мы — всего лишь мясо, тогда наступит время обнажить ножи и приготовиться к битве. Но до этого мы ещё можем освободиться. Нужно найти ворота».
Водяной казался уверенным в своих силах, но Дальгард этой уверенности не разделял. На открытом воздухе он встречал ящера-дьявола, вчетверо больше его самого, лишь с обычной охотничьей осторожностью. Но здесь, в темноте, не в силах отделаться от мысли, что тысячи тонн морской воды висят над головой, он обнаружил, что вздрагивает при малейшем звуке; в потной руке Дальгард сжимал обнажённый нож.
Он заметил, что Сссури пошёл быстрее и увереннее; Дальгард привык идти такой же походкой. Коридор перед ними уходил вдаль без всяких перерывов. Обещанный водяным выход, если таковой и существовал, по-прежнему не был виден.