Астральное тело-1, Скоморох или Начало Магии (Как стать магом - 1)
Шрифт:
– Аня не давала вам почитать мою работу?
– обратился Корщиков ко мне.
– Нет, - сказал я, - кроме ваших рассказов я ничего не читал. А у вас есть своя научная работа?
– Ну, как вы уже догадались, имеется, - сказал Саша.
– И что, ее можно будет почитать?
– Конечно, - засуетился Корщиков. Он полез в нижний ящик стола, извлек оттуда папку-скоросшиватель и протянул ее мне. Его правая рука продолжала висеть от плеча, и я понял, что она у него не работает.
– Спасибо, - сказал я и принял папку.
– Я думаю, что вам не мешало бы еще почитать
– А что это за книга?
– поинтересовался я.
– Вы знаете, я тороплюсь сейчас. Вы уж не обижайтесь на меня, - сказал Корщиков, - но в следующий раз я обязательно отвечу на ваш вопрос.
– Ради Бога, извините, что я вас задерживаю, спохватился я, но все же спросил еще:
– Совершенно последний вопрос, если можно?
– Да, да, я слушаю, - остановился Корщиков у двери.
– Когда я смогу получить негативы этой книги?
– Если вы хотите побыстрее...
– Если можно, то лучше - быстрее, - обрадовался я про себя такой близкой и действительной возможности прикоснуться к чему-то невероятному.
– Меня две недели не будет на работе, - отгулы, сказал Корщиков.
– Вы можете, если хотите, зайти ко мне домой, ну, хоть завтра.
– Я согласен, - сказал я.
– Как к вам добраться?
– Улица Ленина, тридцать три, комната двадцать два. Это общежитие.
Я бегло записал адрес в блокнот, попрощался с Корщиковым, и он ушел.
– Это очень мужественный человек, - тихо и как-то особенно нежно произнесла Аня, и я понял, что Корщиков для нее много значит. Она грустно смотрела мне в глаза и продолжала говорить.
– Он жил на Кавказе раньше. Как-то на "Жигулях" свалился в пропасть, получил несколько переломов позвоночника и прочие повреждения тела. Занялся Востоком. Сам себя выходил. Только вот рука осталась отпечатком той трагедии...
– Ясно, - задумчиво произнес я.
Аня предложила мне чаю. И тут меня словно осенило. Я вспомнил, что Вика приобрела книгу "Возрожден ли мистицизм?" у человека тоже в очках, одно стекло - треснутое... Хотя, успокоил я себя, мало ли на свете треснутых очков!
* Часть третья И ВОТ *
В гостях
Дом 33 по улице Ленина... Я поднялся на второй этаж и тут же поморщился: нет ничего противнее запаха сырого белья, перемешанного с запахом борща! Общежитие...
Изо всех щелей на меня обрушились стуки, крики, хохот. Вот и комната 22. Она оказалась в самом конце коридора. Я торопливо постучал в белую замусоленную дверь, мне хотелось поскорее скрыться за этой дверью. Я до ужаса ненавижу общежития! Я всегда избегаю долго в них находиться. Все общежития у меня ассоциируются с какой-то заразой, уж лучше снимать квартиру... Общежитие - это же унижение, уничтожение самостоятельности, творчества и человеческой личности! Здесь как нигде и никогда к тебе лезут изо всех щелей, и ты можешь лезть в каждую щель, и попробуй только закрой свою щель, не пусти! Ты станешь уже не общим, и тогда... Ты сам уйдешь из общежития... Но это еще полбеды! Из общежития можно уйти.. А вот если целая страна является общежитием?! Планета?
Как
– Саша, Корщиков! Это я - Сережа Истина, вчерашний знакомый, - и я снова прислушался.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, послышался голос Корщикова:
– Заходите.
– Что так долго?
– спросил я. Мне хотелось спросить весело, но у меня вышло громко и грустно. Тяжело перестраивать свое настроение в единый момент, а надо бы научиться! В общежитии без этого - не выжить!
– Т-с-с... Я задремал, - сказал Корщиков шепотом, сынишка еще спит, пожалуйста, тише...
Я протиснулся в комнату. Саша оказался передо мной в одних плавках. Он осторожно прикрыл дверь и предложил:
– Проходите сюда, э-э, нет, лучше туда, в кресло у окна. А я сейчас только умоюсь.
Кресло слегка поскрипывало, я приютился в нем потихоньку и наконец-таки вдохнул свежего воздуха из открытого окна: на-дышавшись, огляделся по сторонам. За разноцветной шторой у входной двери шипела вода, а здесь, неподалеку от меня, на распахнутом диване спал мальчик лет четырех с очень крупной, как мне показалось, головой.
Вскоре из-за шторы появился раскрасневшийся Корщиков. Он надел трико, порылся в книжном шкафу и, достав оттуда черный пакет, протянул его мне.
– Вот, это Владимир Шмаков. Если не трудно, отпечатайте, пожалуйста, экземпляр и для Ани, - попросил он.
– Конечно, отпечатаю, - сказал я и, приняв пакет, спросил.
– Когда мне вернуть эти негативы?
– Ну, я думаю, недели три хватит, чтобы все отпечатать?..
– то ли рассуждая вслух, то ли спрашивая, сказал Корщиков.
– Постараюсь уложиться, - заинтересованно определил я и добавил, - хотя работы немало!.. Сколько всего страниц? заглядывая внутрь черного пакета, спросил я.
– Чуть более пятисот, - ответил Саша и сел напротив меня на довольно расшатанный, жиденький, как этажерка, стул.
Мы заговорили врастяжку, с паузами, будто на разных языках, как бы прислушиваясь к незримому переводчику, сидящему между нами. Таинственные паузы вкрадывались в наш диалог, эти паузы я тоже осмысливал, и даже, мне показалось, осмысливал не меньше, чем сами слова Корщикова.
Я отложил черный пакет в сторону, на подоконник. Пауза продолжала висеть между мною и Сашей.
– Отвратительное место общежитие, не правда ли?
– сказал Корщиков.
– Я бы сказал даже - мерзкое, - ответил я.
– Да, но, как бы оно плохо ни было, а только чем ни хуже, тем лучше, - удивил меня Корщиков.
– Вы сказали: чем ни хуже, тем лучше?
– переспросил я.
– Да, - подтвердил он.
– Но, тогда, Саша, позвольте вас не понять!
– Сосредоточиваться в безветрии, тишине и покое, - это хорошо!
– сказал Корщиков.
– Но это такое непрочное умение! От малейшего шороха может рассыпаться... Куда сложнее застолбить свое внимание на чем-либо среди отвлекающей тебя призрачности. Поверьте, в магии, например, это очень важное обстоятельство.