Астральный летчик

Яковлев Алексей

Андрюша разделся, аккуратно повесил на плечики спецодежду, сунул в карманы пиджака носки, трусы, майку. С наслаждением натянул на себя сменный тельник и тренировочные штаны. И только тут вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера. Он босиком пошел на кухню. Поднял крышку кастрюли на подоконнике. Мамин борщ подернулся сальной коркой, есть его не хотелось. Долго возиться. Андрюша отломал горбушку хлеба и поставил чайник. Хорошо бы пельмени с пивом, но из дома теперь не выйдешь, пока Алик не позвонит.

Андрюша нарезал на кухонной доске

лук и помидоры на салат, думая о букете фиалок в луже у мрачного замка. О том, что ему вот уже второй раз в жизни выпадает дурацкая роль. Тогда у Михайловского он хоть понял что-то про юную девушку и пожилого усталого мужчину, наверное, ее учителя. В учителей юные девушки часто влюбляются. Вернее, переносят на них свой любовный порыв. «Пришла пора — она влюбилась». Влюбилась — здесь вторично. Первично — пришла пора! И в эту пору рядом с ней не оказалось Андрюши! Андрюша опоздал на какие-то несколько недель, а рядом с ней оказался седой учитель…

Это и потрясло тогда Андрюшу. Эта простая реальность довела его до дверей военкомата. До превращения в башмак… Блин!

Острый нож саданул по пальцу. Кровь смешалась с помидорным соком.

Андрюша сунул палец под холодную воду, почувствовал вдруг, что судорожно напряглись мышцы шеи, перекосился рот, вытаращились глаза.

«Начинается! — подумал Андрюша.— Как там, на войне». Мокрой рукой он закрыл искореженный рот и заорал на весь засыпающий родной дом жутким голосом:

— А-а-а! Бли-и-и-ин, компот!…

Он не сразу услышал телефонный звонок. Завинтил кран. Пошел в прихожую. Отдышавшись, снял трубку, приложил ее к уху и замолчал: пусть клиент сам проявится. В трубке захохотал Алик.

— Молодец, Первозванный. Доверяй, но проверяй. Докладывай, что у тебя стряслось?

Андрюша удивился, что Алик так быстро нашелся. Трезвый и веселый. Он сказал, стараясь быть веселым и спокойным:

— Есть новости. Срочно нужно увидеться. Как понял? Прием. — Это он добавил не в шутку, просто по инерции.

— Я вас понял прекрасно, сэр, — ответил Алик по-английски.

— Алик, срочно. Есть много новостей.

— У меня небольшая проблема с помещением, сэр. Не могли бы вы что-нибудь предложить для нашей встречи? — И добавил по-русски: — Как поняли? Прием, мать твою! Даешь Кавказ!

Андрюше не понравилась его веселость. Он уже хотел посоветовать Алику принять таблетку, но сказал совсем другое:

— У меня чисто. Мать на два дня на дачу уехала.

— О'кей, Первозванный! Называйте адрес.

Андрюша назвал свой адрес.

— Фурштатская — это что? — уточнил Алик. — Бывшая Петра Лаврова?

— Точно, — подтвердил Андрюша. — Почти на углу Литейного.

— А-а, — обрадовался Алик, — рядом с моим бывшим офисом. О'кей! Засекайте время, буду через пятнадцать минут. Прошу приготовить что-нибудь пожевать. Бутылки я беру на себя!

Андрюша хотел сказать, что никаких бутылок не надо — дело очень серьезное. Но Алик уже повесил трубку.

Из пальца

на паркет накапала красная лужица. Андрюша подумал, что примета нехорошая, и пошел в комнату за йодом.

По ящику уморительно кривлялись «Маски-шоу», но Андрюша глядел на экран сморщившись. Вылил на палец впопыхах почти полфлакона.

Из головы не выходила последняя фраза Алика. Насчет бывшего офиса рядом с его домом. И Марина сказала, что Чен думает, что Саша… то есть Алик, из КГБ… Да пусть хоть из ЦРУ. Из Гестапо. Из Моссада. Вместе взятых… Сегодня Алик все расскажет! Все! Что происходит, в какую историю он попал и чего от него хотят.

А если Алик будет опять то пьянеть, то трезветь, рассказывать дурацкие притчи и стебаться, Андрюша заставит его говорить. Пускай на войне он стал башмаком. Он знал, на что идет… А здесь…, не спросясь его, ни черта не объяснив, хотят превратить его в труп. Иди исполняй. А потом уроем тебя под асфальт… Блин! Хорошо что из их денег не истрачено ни доллара! Блин! Так на войне не делают!

У капитана Слесарева это было самое суровое выражение, хуже мата. Так он оценивал трусов и подлецов, газетные статьи, телерепортажи и речи политиков. И о любимой женщине, бросившей капитана, пока он воевал в горах, капитан сказал только: «Так на войне не делают». И больше ее не вспоминал.

— Так на войне не делают, — повторил Андрюша и решил, что сегодня, все узнав от Алика, он просто спустит его с лестницы, кое-что объяснив ему на лету, и больше о нем не вспомнит!

В прихожей раздался длинный звонок. Андрюша посмотрел на свое суровое лицо в зеркале, шумно выдохнул и пошел открывать.

За дверью стоял худой мужик в ватнике и засаленной кепке. В резиновых сапогах, в руке удочки. Андрюша подумал, что мужик с дачи. Может, с матерью что-то случилось. Он спросил осторожно:

— Вам кого?

— Да мне бы эта… Как яго… Перьвозванова.— И Алик ему подмигнул.

Андрюша пропустил его в прихожую. Осмотрел полутемную лестницу и закрыл за ним дверь. Тоже персонаж из дурацкого шоу, подумал он мрачно. Алик снял звякнувший рюкзак. Поставил в углу удочки. Бросил на пол кепку и ватник. Сел в кресло у телефона. Крякнул, стянул резиновые сапоги и спросил серьезно:

— Что случилось, Первозванный? Ты убил кого-нибудь?

— Это почему? — мрачно буркнул Андрюша.

— У тебя лицо наемного киллера и свежая кровь на полу. Только, пожалуйста, не говори, что ты сейчас вот только что решил на ужин зарезать курицу. Мы не поверим. — И он похлопал рукой по знакомой маечке.

Андрюша хотел ответить ему, как дворник у Соловьевского, в той же тональности. Но сдержался.

— Я палец порезал. — И показал ему коричневый палец.

— Не верим! — сурово отрезал Алик. — Показывайте труп. Предупреждаю: чистосердечное признание облегчит вашу вину и возбудит нашу гуманность. Расстрел мы заменим электрическим стулом. Где труп, Первозванный? Я жду. — И грозно встал.