Астральный летчик
Шрифт:
4
Храм
Дождь кончился как по мановению волшебной палочки. Бывают на Васильевском такие чудеса. Где-то на той стороне Невы, у Адмиралтейства или у Гостиного, хлещет ливень, а на Васильевском острове в промоине грозовых туч сверкает веселое солнце. Чаще, конечно, наоборот: на той стороне золотится на солнце Исаакий, сверкает адмиралтейский шпиль, а на острове гнутся под ветром старые тополя на Большом, хлещет дождь, сверкают молнии.
Алик с Андрюшей сидели на скамеечке
— Странно…
— Что странного? — жмурился на солнце Алик.
— Высадили нас и уехали…
— Я условие поставил, чтобы мне не мешали… Чтобы не следили за мной…
Андрюша оглянулся:
— Думаешь, не следят? Странно…
Алик протянул Андрюше руку:
— Второе мое условие, Первозванный, — чтобы они отпустили тебя. С Мариной я сам разберусь. Тут уж ты мне ничем не поможешь… Спасибо за все, Андрюша… До встречи.
Андрюша резко откинул протянутую руку, улыбнулся нехорошо:
— Тут уже не в тебе дело, Алик. Слышал, что этот чмошник сказал? «Еще полтора раунда за мной!» Как я могу уйти? Что он обо мне подумает? Я верну ему долг.
Алик опять раскинул руки вдоль скамейки. Задумался, щурясь на солнце.
— А ты знаешь, где сейчас Марина? — вернул его на землю Андрюша.
— Конечно. В доме с совами. Который я просил тебя запомнить.
— Чего же мы сидим? Идем узнаем, что с ней.
— Прежде чем к ней идти, мы должны осмыслить то, что поняли только сейчас.
— А что мы поняли?
Алик достал сигареты. Закурил.
— То, что Капитан Джо отпустил ее специально. От него бы она не убежала.
Андрюша растерялся:
— Он сам ее отпустил? Зачем?
— Он поступил очень разумно. Этот парень достойный противник. Он знает, что насильно, из-под палки, я лечить ее не буду. Он отпускает ее на свободу. Чтобы она сама попросила меня об этом.
— И ты ее вылечишь?
Алик улыбнулся и развел руками:
— А что мне остается делать, Первозванный? Тем более «папа» обещает мне за это сто тысяч. Ровно столько, сколько нам надо на «фанеру».
— Слушай, — сурово напомнил ему Андрюша, — мы же решили замочить Капитана Джо.
Алик вздохнул. Положил ногу на ногу.
— Это слишком радикально. А я все-таки психолог. Сначала я должен с ним встретиться. И все у него выяснить.
— Чего выяснять! — заволновался Андрюша. — С ним и так все ясно — козел!
— Не горячись, — успокоил его Алик, — он же нашел ее… Он же вернулся… Может, он ее любит? Разве за это убивают?
— Давай, выясняй! — махнул рукой Андрюша. — Лечи Марину, получай свои сто тысяч! Строй ероплан! И улетай отсюда к едреной матери! Лечи ее для бандита!
— Успокойся, Первозванный, — улыбался Алик,— я не буду
— А где ты с ним встретишься, где?!
— Да здесь, на Васильевском. — Алик оглянулся сначала в сторону Среднего, потом в сторону Большого. — Уверен, он нас уже ищет.
Мимо них прошел загорелый парень в вытертой кожаной косухе. Совершенно седой. Над седой головой, как нимб, торчала черная пружина наушников. Парень улыбался, подергивал шеей в такт музыке.
Алик внимательно посмотрел ему вслед.
— Знакомый? — спросил его Андрюша.
— Наверно, — пожал плечами Алик, — нашего поколения в Питере почти не осталось. Перевешались, спились, на лишний континент разъехались. Мы с ним всенепременно встречались в какой-нибудь компании. Очень вовремя я свою маечку скинул.
— Маечка-то при чем? — не понял Андрюша.
Алик показал пальцем на уходящего:
— Ты посмотри на этого седого могиканина в джинсах. Атавизм. Кошмар!
Парень в вытертой косухе остановился и оглянулся на них. Алик сделал вид, что уронил пепел на колени. Стал тщательно их отряхивать. Загорелый улыбнулся, громко просвистел начало «Морского патруля» Глена Миллера. И пошел к Среднему, подергивая плечом под неслышную музыку.
— Кошмар, — поморщился Алик, — в этом седом безумце я узнаю себя. Кошмар!
Андрюша не понимал, зачем Алик так завелся на загорелого, и вернул его к теме:
— Ты серьезно им хочешь Марину отдать?
— От нее будет зависеть.
— В больнице она сказала, что она тебе должна что-то?…
— А я ей сказал, что она со мной за все рассчиталась.
— За что она тебе должна?
Алик всем своим видом показывал, что разговор этот ему неприятен.
— Я же тебе ночью рассказывал. Я ее вылечил. И не взял с нее ничего. С нее лично… По теории психоанализа так делать нельзя ни в коем случае. Обязательно нужно взять.
— Что же ты не взял?
Алик почти с ненавистью посмотрел на Андрюшу:
— Она предложила мне себя… Разве я мог принять такой щедрый дар?
— А если она в тебя по-настоящему влюбилась?
Алик рассмеялся:
— Вот именно, «если»… Я бы всю жизнь мучился, Первозванный. Всю жизнь решал, что это — настоящая любовь или плата за лечение. Я бы этого не вынес. Пошли, Первозванный.
Они пошли к Большому проспекту. Слева за тощими мокрыми деревцами мелькнул шпиль небольшой желтой церкви. Алик остановился.
— Мой любимый храм,— представил он церковь, как человека.
Они подошли к церкви.
— Кстати, — остановился у дверей Алик, — я с тобой как с равным… а ты крещен, собственно?
— Ага, бабушка еще крестила. — Андрюша достал из-под рубашки серебряный крестик на кожаном шнурке. — Втихаря от матери.
— Заходи, это твой дом, Первозванный. — Алик открыл перед Андрюшей тяжелую дверь.