Астрид и Вероника
Шрифт:
Однажды после обеда Вероника сидела у себя за кухонным столом и работала. Книга постепенно вырисовывалась все четче, и росло восхищение Вероники, наблюдавшей, как развивается ее творение. Теперь она знала, что книга получается не о Джеймсе и не в память о нем. Так вышло помимо ее воли, и Вероника пришла к мысли, что так тому и быть. А книгу для Джеймса она напишет потом. Еще не время.
Она встала, потянулась, забросив руки за голову, и пошла к дверям. Уже стемнело, и с крыльца хорошо просматривалась полная луна над верхушками деревьев — желтая и улыбчивая. Уже наступила середина августа. Сегодня была суббота, и Вероника пригласила Астрид на традиционный ужин с вареными раками. У них с Астрид уже сложилось
Она как раз собиралась посидеть на крылечке, когда где-то в доме зазвонил ее мобильник. Со второго этажа звонок звучал приглушенно, но тишину вспорол резко и настойчиво. Вероника взбежала по деревянным ступеням и едва успела схватить трубку. Звонил отец.
Астрид появилась, когда луна уже поднялась высоко в небо. С собой у Астрид была гирлянда маленьких бумажных фонариков на электрическом проводе.
— Нашла в кладовке, — объяснила она и с едва заметной улыбкой добавила: — Работают ли, нет ли — кто их знает. Может, их и зажигать-то опасно.
Но Вероника взяла гирлянду и принялась распутывать провод. Она уже успела накрыть стол на двоих, украсив его красными салфетками, приготовила традиционные шутовские бумажные колпаки и такие же нагрудники. На блюде высилась горка мелких речных раков, а сверху — веточки укропа. Еще Вероника подала хлеб, масло и сыр двух видов. И бутылку ледяного аквавита — картофельной водки. Ноутбук она переставила на кухонный столик у плиты и включила народные застольные песни.
Астрид посмотрела-посмотрела, как Вероника сражается с запутанным шнуром, потом взяла один конец, и дело пошло легче. Вдвоем они управились с непокорным проводом, Вероника забралась на стул и привязала один конец гирлянды к держателю для жалюзи, растянула гирлянду и закрепила второй конец по другую сторону, и гирлянда повисла над окном. Когда ее включили в розетку, оказалось, что горят все фонарики, кроме одного. Астрид погасила лампу, и теперь горела только гирлянда и свечи на столе. В кухне сразу воцарилось совершенно иное настроение — углы потонули в темноте, а накрытый стол с алыми салфетками стал еще праздничнее и даже слегка таинственным. Вероника поставила народную музыку, и они принялись за ужин.
— Сегодня звонил папа, — сказала Вероника, когда доели последнего рака. Астрид подняла на нее глаза, все еще посасывая рачий панцирь. — Сообщил, что возвращается в Швецию насовсем. Ему предложили досрочно выйти на пенсию, и он согласился. Спросил, приеду ли я его навестить, когда он устроится на новом месте. И предложил как-нибудь потом съездить куда-нибудь отдохнуть вдвоем. Мы ведь с ним много путешествовали и раньше. — Вероника рассеянно передвигала скорлупки от раков по тарелке. — Еще сказал, что соскучился.
Она смотрела, как собственные пальцы ворошат скорлупки на тарелке, но мысли ее были далеко.
— И я поняла, что тоже соскучилась по нему, — продолжала Вероника. — А еще я подумала — может, когда-нибудь соберусь с духом и навещу Новую Зеландию. Потому что, мне кажется, нужно как-то поставить точку. — Она глянула на Астрид. — Я ведь уехала, не завершив тот этап жизни, и надо бы вернуться.
Астрид вытерла пальцы салфеткой.
— По-моему, слушали бы мы свой внутренний голос, так всегда бы знали, как поступать, — медленно проговорила она. — С годами я поняла: пусть даже и больно, и трудно, но надо его слушать и делать, как он скажет. Надо жить своей жизнью, не чужой. — Слегка склонив голову набок, она смотрела в лицо Веронике и, казалось, подбирала слова. — Вы тут уже полгода прожили. Думаю, пора. Двинетесь в путь, когда будете готовы. Торопиться некуда. Настанет день,
Она налила себе рюмочку аквавита и передала бутылку Веронике.
— Выпьем. — Астрид подняла рюмку. — За вас, Вероника. За вашу жизнь.
Они выпили, и Астрид продолжала:
— Дел тут еще полным-полно. Сейчас брусника поспеет, а потом и грибы пойдут. Вы же сходите со мной завтра в лес?
Вероника кивнула. На том и порешили.
Наутро Веронику разбудил стук дождя. Она выглянула в окно, но там стояла сплошная пелена ливня, — дом Астрид сквозь нее едва виднелся. Лило весь день, и лишь к вечеру дождь слегка поредел, словно берег силы, лишь бы продержаться подольше. На обычную дневную прогулку Астрид и Вероника пошли в резиновых сапогах и дождевиках, а поход в лес пришлось откладывать еще три дня.
Три дня миновали, и небо наконец-то прояснилось. Решено было выждать еще денек, чтобы лес хоть немного подсох. И вот ранним утром, когда воздух не успел прогреться, Вероника постучалась к Астрид. Она ждала на крыльце, глубоко вдыхая чистый воздух, в котором после дождя особенно отчетливо пахло осенью. Влажными листьями и корой. Песком и глиной.
— Навряд ли кому из нас зимой понадобится варенье, — говорила Астрид со своей обычной полуулыбкой во время прогулки под дождем. — Просто я всегда считала, что ходить по ягоды — одно из самых приятных здешних занятий. И хотела, чтобы вы тоже попробовали. — Она помолчала, будто хотела, чтобы Вероника как можно крепче запомнила ее слова. — Если погода выдастся хорошая, возьмем с собой еду и перекусим в лесу. И обойдем все потаенные места, которые я знаю. Ягод там видимо-невидимо. Может, и грибов сколько-нибудь наберем, хотя для них еще рановато.
Вероника еще раз вдохнула хрустальный воздух и поняла, что день будет погожий. Астрид открыла дверь — с корзинкой в руках и обутая в обрезанные резиновые сапоги. Вероника заранее сложила в рюкзачок снедь для пикника. Они двинулись через поля и углубились в лес, где под елями было прохладно, тихо и полутемно. Лес поднимался в горку, и Астрид шла хотя и медленно, но уверенно, словно очутилась в своей стихии, и каждый шаг давался ей легко. Она знала, куда в следующую секунду поставить ногу, не спотыкалась о корни, да и двигалась целеустремленно и грациозно. Вероника следовала за Астрид и не торопила ее.
Темная лесная чаща постепенно поредела, путницы вышли на верхушку холма. Здесь росли не ели, а высокие сосны да белый мох, покрывавший их корни. Прямые стройные стволы уходили в небо. Пахло смолой и сосновыми иглами. А белый мох усеивало множество красных ягод. Астрид и Вероника принялись собирать их. Росла брусника гроздьями, так что можно было удобно усесться наземь и набрать побольше, не сходя с места. Вероника сосредоточенно обирала ягоды со мха. Солнце пригревало ей спину. Подняв голову, она обнаружила, что Астрид растянулась на мху и глядит в небо.
— Спасибо вам, Вероника, — тихо сказала она.
— Да за что? — улыбнулась Вероника.
— За все, — ответила Астрид. — За все, за все.
Набрав полные корзины, они вновь углубились в ельник. У большого гранитного валуна Астрид остановилась. Она погладила мох, которым порос камень.
— Вот он, мой молитвенный камень, — сказала она. — Здесь я останавливалась в те времена, когда еще верила, будто молитвы исполняются.
Минуту-другую она стояла неподвижно, в задумчивости, вся уйдя в свои мысли, а ладонь ее лежала на мшистой спине валуна. Потом они зашагали дальше, Астрид — впереди. Она вела Веронику за собой через лесную чащу, а Вероника даже не различала тропинки. Астрид то и дело отводила в сторонку ветви, чтобы Веронике сподручнее было пройти, и все же, продираясь сквозь заросли, обе изрядно исцарапались.