Астромех Эрдваныч. Часть 3
Шрифт:
– Наверное, ты права, - подумав, ответил Скайуокер.
– Но все равно, Республике нужен механизм эффективного управления в кризисных ситуациях... Смешно, да?
– Что?
– не поняла Амидала.
– Я сижу в самом красивом месте галактики, с самой красивой девушкой этой самой галактики, и со всем жаром и страстью... обсуждаю политику, - глядя ей в глаза, ответил Энакин.
Падме сперва удивленно взглянула на него, затем от души рассмеялась.
– И что же в этом плохого?
– отдышавшись и вытерев выступившие на глазах слезы, спросила она.
– Я сенатор, ты рыцарь джедай... Не спорь, я знаю, ты скоро
– Идеалистка!
– прокомментировал парень.
– Может сегодня попробуем начать с себя?
С этими словами, он придвинулся поближе к Падме, и, обняв ее, шепнул на ухо:
– Я люблю тебя. И даже если вся галактика будет против... Что ж, значит, мы изменим ее.
– И кто тут еще идеалист?
– так же шепотом, откликнулась девушка, и, повернувшись, встретилась губами с его губами.
Через некоторое время, она решительно отстранилась, и с сожалением произнесла:
– За нами, вообще-то, наблюдают.
– Сейчас проверим, - откликнулся Энакин, и, демонстративно подняв комлинк, вызвал командира гунганской охраны.
– Волна-1, здесь Берег. Наблюдаете?
– Здеся Волна-1. Так точно!.. Ничего не наблюдай. Не бойся, Берег, гунганы говори: "Парень, девушка вдвоем люби - всегда хорошо, не люби - всегда килдык". Вы только там не совсем уж люби-люби - солдаты от зависти умирай.
– Я тоже заблокировал передачу информации от внешних датчиков, - самодовольно сообщил Хран.
– Изменить галактику так, чтобы нам никто не мешал, пожалуй, будет сложнее, чем я думал, - сдерживая смех, прокомментировал Скайуокер, и, глядя на окончательно ставшую пунцовой от смущения Падме, расхохотался, а та, не выдержав, вскоре тоже присоединилась к нему.
Отсмеявшись, он огляделся по сторонам, и заговорщицким тоном произнес:
– Ну, если сейчас это нельзя, есть еще одна вещь, которую я давно мечтаю сделать, - и, дождавшись, когда девушка чуть успокоится и проявит любопытство, пояснил.
– С того момента, как мы тут, уже два с половиной часа, мне все время хочется... Покататься на этих толстых шааках! Ты не против?
Осторожно подойдя к самому крупному из мирно пасущихся толстяков, падаван провел ладонью перед его мордой, и, сложив ноги под себя, уселся прямо перед животным. Правой рукой он продолжал мерно водить из стороны в сторону, а левой, несколько раз осторожно коснулся морды зверя. А затем, когда в глазах того пропал страх, одним движение запрыгнул на покатую спину, и, направляя животное коленями, под недоуменными взглядами остальных шааков, подвел его к изумленно смотрящей на это девушке.
– Залезай!
– предложил он, протягивая ей руку.
Падме несколько мгновений колебалась, а затем поднялась и сделала шаг на встречу. И сама не поняла, как очутилась в объятьях Энакина. А тот, дав шааку шенкеля (5), заставил его сделать круг по лугу, все наращивая и наращивая скорость.
Остальные толстяки, видя столь непонятную вещь, происходящую с их вожаком, сначала прекратили жевать, затем опасливо отступили, и, наконец, когда тот перешел на бодрый галоп, бросились наутек. В этот момент стадное чувство взяло верх над Силовым Внушением, и вожак, издав панический визг, резко и неожиданно прыгнул. Не имея опоры, экс-королева и падаван рухнули на траву.
Падме испугано закричала, но ожидаемого удара не последовало - она
– Ваша целый? Ваша не убейся?
– спросил подбежавший командир гунган.
Его снаряжение было перепачкано в грязи и иле, а в глазах читалось неподдельное беспокойство.
– Все в порядке, капитан Глисс, - ответил Скайуокер, помогая Амидале встать.
– Пожалуй, мы вернемся в Варыкино. А то точно устроим "совсем люби-люби", и смутим ваших солдат, капитан, - произнесла она.
– Моя принял. Сейчас подготовляй лодка, - козырнул тот, и, отходя, прижал пальцами ларингофоны (6), отдавая какие-то распоряжения.
Несмотря на то, что пожилой гвардеец с парой "Стражниц", получив сообщение от гунганского командира, быстро пригнали гравиглисер, на виллу удалось добраться только на закате. Сперва Амидала углядела очень живописное местечко на берегу, к которому непременно следовало причалить, а затем Энакин, позаимствовав у охраны подводный буксировщик, полчаса то "исследовал" дно озера, то пугал водоплавающих птиц, стремительно вылетая из воды, и делая в воздухе невероятные сальто и кульбиты. Ему хотелось затащить купаться и Падме, но та смущенно призналась, что не взяла купальный костюм.
После ужина, сидя у горящего камина, они пили легкое вино, глядя на отблески огня в глазах друг друга. Падме одновременно и боялась и страстно желала того, что должно было случится. Слова им были не нужны. Но он, все же собрав воедино все мучающие ее страхи и вопросы, попросила:
– Может не надо, Эни? Пока еще не поздно...
– Падме!? Для меня уже поздно... Я опоздал на десять лет, - тихо произнес он, и, набрав воздуха, как перед прыжком в воду, продолжил.
– С тех пор, как ты зашла в лавку Уотто, я не могу представить жизни без тебя! Все эти годы, на самых опасных заданиях, я мечтал о том, что вернувшись, включу комлинк, и вновь увижу тебя, услышу твой голос... Что когда-то мы сможем быть вместе. И от мысли, что этого не произойдет, я задыхаюсь. Ты стала частью моей души. И я не смогу жить без тебя!
– Прошу, Эни, не надо...
– шепотом сказала она.
– Я знаю, что мы приговорены друг к другу. Все эти годы за мной пытались ухаживать многие мужчины, а я ждала. Ждала мига, когда услышу тебя, и все мои проблемы покажутся ничтожными. Ты давал мне то, чего мне больше всего не хватало: простоту среди интриг, честность и наивность среди фальши и лицемерия, а главное, уверенность в том, что для нас нет ничего невозможного... Но сейчас я боюсь. Мы не сможем быть вместе!
– Почему? Ведь я люблю тебя, Падме!
– его голос от волнения слегка сорвался, и, смутившись, Энакин добавил уж тихо и умоляюще.
– Я знаю, что и ты меня любишь...
– Да! Но эта любовь погубит нас, Эни!
– чуть не плача сказала она.
– Ты джедай, я сенатор. Мы никогда не сможем быть вместе... А скрывать правду от всех... Я не смогу так жить. И ты тоже.
– И это единственная проблема?
– удивленно спросил он.
– Ты же сама сегодня сказала, что именно нам надлежит изменять эту галактику. Между прочим, как раз потому, что мы те, кто мы есть. А тут и менять ничего особо не надо. Где сказано, что супругом сенатора не может быть джедай, и наоборот?