Астронавты. Пленники Сумитры
Шрифт:
На всем пути к Троянцу они видели следы лихорадочных сборов роботессы. Она тащила все, что могла отсоединить, укатить или уволочь. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги раскиданные коробки и канистры.
– Знаешь, что мне кажется, – перекрикивая мотор, сказал Живых. Он кивнул вниз, на опустевший ящик, возле которого растекалась из лопнувшей по шву канистры радужная маслянистая лужа. – Она создает на Троянце запасы. Сколько тут до Сумитры лететь – взлет да посадка. А она набирает надолго.
Бой-Баба в кабине нахмурилась.
– Давай-ка
В питомнике, тускло освещенном синими лампами, запах изменился: насыщенный озоном, покалывающий за язык. Бой-Баба выпрыгнула из кабины, подошла к краю платформы, перегнулась через стальные перильца. Там в невидимой глубине скалистого обрыва дышал еще непробужденный Троянский конь.
Если Изабелла его не перепугала.
Бой-Баба скрипнула зубами. Она помнила рассказы в коридорах Министерства Авиации и Космонавтики про астронавтов, обнаруживших первые питомники. Кое-кто пропал бесследно. Троянцы улавливали не столько мысли, сколько эмоции – поэтому общаться с ними мог не каждый. Они настраивались на волну даже ботов и зондов, вступали в контакт с техникой, заставляли машины выполнять собственные приказы.
От этих мыслей Бой-Бабе стало не по себе. Она оглядела площадку. В стороне замерла за стальной решеткой шахта подъемника. Вместе они всмотрелись в темноту. Далеко внизу виднелась слабо освещенная площадка лифта.
– Ну что, – вздохнула Бой-Баба, – полезли, что ли.
Лязгая сапогами по скобам, полезли вниз. Зазор между лестницей и площадкой подъемника был такой, что человек, даже в гермокостюме, проходил бы спокойно. Но ее с Живых мощные модифицированные экзоскелеты звонко ударялись о прутья решетки.
И с каждым шагом все ближе, ближе нарастал еле слышный шелест, шепот, шуршание невидимых во тьме пластин, радужных чешуек гигантского, с километр в поперечнике, живого диска.
Спустились, соскочили с последней скобы на площадку. В свете ламп, вмонтированных в стену шахты, несколько наспех заклеенных скотчем коробок отбрасывали резкие тени на пол подъемника. Бой-Баба отодрала скотч и приподняла крышку: фабричные упаковки конденсаторов, нераспакованные.
Живых приподнял верхнюю коробку, поморщился от тяжести и поставил на место.
– На фига ей столько? – хмыкнул он.
Бой-Баба огляделась. Изабеллы нигде не было.
Живых захлопнул ограждение подъемника и ткнул в панель управления. Площадка не спеша поехала вверх. Они вырулили на нее погрузчик с капсулами консервации. Все приборы вроде работали нормально. За затуманившимися смотровыми стеклами лиц друзей не видно… Бой-Баба стояла на снижающейся площадке и не сводила глаз с проплывающей вверх каменной стенки шахты, стараясь не думать о том, что там Изабелла своей головенкой затеяла.
Наконец площадка остановилась.
– Пошли, – она спрыгнула на бетонный пол. Впереди сгущалась тьма. Там начинался питомник.
Глава 18
– Я видел детей последним, –
Вот оно, то недостающее звено, которое он искал все годы. Как просто все оказалось! Старик проводил тайные опыты на людях, отправлял их на Бокс, где в их тела пересаживали сознание богатых умирающих клиентов. Жертв ему поставлял космопортовский менеджер Иммануил – находил отчаявшихся, готовых бежать домой, на Землю. Обещал проезд, оформлял через свой компьютер билеты, как будто человек действительно уехал. А на самом деле увозил их к голландцу в бункер…
Вильсон уже кричал в переговорник охраннику на контрольном пункте возле Купола. Мартина так и застыла возле двери. Эйла обхватила ее за плечи, не сводя ввалившихся глаз с переговорника.
Вильсон бросил трубку на стол, кивнул Илье:
– Его видели. Он поехал на комбинат.
– Нет, – растерянно посмотрел на трубку Илья. – Не на комбинат. У него схрон под частным космодромом. Я там был. Я… – он вспомнил ребенка, привезенного среди ночи на каталке на космодром, и застонал, раскачиваясь.
Вильсон уже шагнул к дверям, поправляя кобуру. Обернулся.
– Сказано, на комбинат, значит, на комбинат. Едем!
Эйла подскочила, шагнула вперед, попыталась что-то сказать. Илья отмахнулся и размашисто зашагал за Вильсоном наружу.
На комбинате стояла тишина. Работать никто не вышел. Окна склада были разбиты, и ветер носил по бетонному разъезду обрывки упаковочной ветоши. Охраны у купола не было.
– Все в бараках, – негромко ответил Вильсон. – Оно и к лучшему. Не надо с ними сегодня разговаривать. Когда, ты сказал, твой корабль будет?
– Не мой, а голландца, – Илья шел настороженно, проверяя каждый закоулок по дороге. – И корабль наверняка с Бокса. И остановить ты людей не сможешь, только разве через собственный труп. Им пообещают вернуть всех на Землю – рабочие все снесут, чтоб на корабль попасть, и спасибо будут говорить. И концов потом никто не найдет – эпидемия, карантин, стрекуны.
– Так-то оно так… – ответил Вильсон. – Только вот я не могу поверить, что Общество Соцразвития не в курсе. Зачем им собственной рабочей силы лишаться? Бокс с ними связываться не будет. Нет, тут что-то посерьезнее…
Илья подошел к разбитому окну склада, заглянул внутрь. Перевернутые ящики, выломанные трубы, опрокинутые транспортеры. Обрывки пластиковых упаковок.
– Зачем он сюда поехал? – пробормотал он. – Он же тут давно не работает?
Вильсон услышал:
– У местных память долгая. Ведь это он тогда после аварии законсервированные тела нескольких выживших на сторону продал. На органы. Без причины он бы сюда опять не полез бы.