Астроном или Работа по коррекции звёздного неба
Шрифт:
– Понимаем. Мы пока тут подождем, осмотримся.
– Олег старался быть любезным.
– Хорошо.
– Режиссер ушла, громко цокая каблуками.
– Олег, ты тут поаккуратней, а то тобой заинтересовались... могут и в труппу пригласить...
– как-то не совсем понятно изъяснился Андрей.
– Неохота еще куда-то тащиться, пусть сам идет. А от бомбы взорвавшейся в болоте, кроме разлетающейся жижи еще, наверное вони...
– Помалкивай, раз послали, значит все оговорено.
– Петрович осматривал свою камеру.
– Оплачено... сейчас у кого деньги есть, тот и на первой полосе! Мне вот перед Алексеем
– Если они не будут платить, то у тебя и зарплаты не будет.
– А если мы их не подадим в оберточке, то им и платить будет нечем.
– Если мы не подадим, другие подадут..
– Продажность - движитель культуры?
– Массовой да... основательность и умность не прибыльны.
– Оператор вопросительно посмотрел на Андрея.
– Откуда вдруг в тебе столько беспокойства об уровне культуры?
– Да тошно мне...
– Заболел?
– Петрович, да все я понимаю: у них пирог, нам крошки от этого пирога, только с душком пироги... глянул я на эту Виктю... этих вообще нужно как клопов.
– Ну, началось. Клопа-то хоть раз видел? Кровожадный ты наш.
Олегу оставалось только озадаченно переводить взгляд с Петровича на Андрея, то ли ругающихся всерьез, то ли привычно подначивающих друг друга.
– В деревню одноногих нужно идти на одной ноге.
– Непонятно к чему изрек он где-то давно прочитанную африканскую пословицу и теперь коллеги удивленно посмотрели на него, но нарастающий накал был сбит.
По проходу к ним приближалась Виктория.
– Альфонс Исаевич сейчас не готов, точнее, занят, давайте после репетиции, - она улыбнулась персонально Олегу.
– Вам, наверное, удобнее расположиться ближе к сцене.
– Хорошо. Как скажете.
– Олег еще не понял, как вести себя с режиссером и пошел по центральному проходу к сцене, позвав операторов за собой.
– Подстраиваемся поближе к сцене, панораму возьмем от боковых ступенек.
– Всем приготовиться! Начинаем!
– раздался голос Виктории и, вместе с нарастающим грохотом барабанов плавно усилилось освещение, а занавес пополз в разные стороны, тяжело волочась и, открывая пока пустую сцену, вступили фанфары.
– В общем, можно сказать, нормально начали, - прокомментировал Олег, присаживаясь в первом ряду, пока для него работы не было, а Петровичу сейчас лучше никаких советов не давать. Так рекомендовали интуиция и небогатый жизненный опыт, других советчиков в этот момент у Олега не было.
Вслед за фанфарами началось что-то опереточное и, на сцену высыпал жизнерадостный кордебалет, несколько крупноватый. 'Может быть, из-за финансовых трудностей набрали отставных...' - подумалось Олегу Николаевичу, готовящемуся погрузиться в сегодняшний день эстрады, пропитаться, проникнуться, возможно, даже понять. Тут кордебалет расступился и по центру, вышагивая цаплей на неестественно высоких каблуках, выдвинулся Альфонс Исаевич Комаров. Кого он пародировал понять было трудно, поскольку с короткой юбкой, париком, ужимками он являлся продолжением всей современной эстрады или ее выжимкой... наверное все-таки он пародирует какую-нибудь певицу, решил Олег, но точно угадать прообраз не смог... может быть помог бы текст, но и эта песня была ему незнакома...
– Охо-хо-хо-хо...
– вздохнул, расположившийся во втором ряду Андрей.
–
– А кого он изображает?
– Пока самого себя, это, судя по всему, программная песня. Пародия штука опасная - постепенно можно стать самому пародией на артиста. Тогда, пытаясь 'сохранить лицо', они начинают делать программные заявления, чаще всего в виде песен о смысле их бессмысленной жизни. Подведение итогов, так сказать... обычно неутешительных.
'Я вам станцую и спою...' - привычно раскрывал рот под фонограмму Альфонс, игриво прикрываясь цветастым зонтиком, который вдруг начал раздуваться, превращаясь в шар, разрисованный портретами плохо узнаваемых звезд. Попытка легко перебросить шар с руки на руку Комарову не удалась и, подобрав реквизит со сцены, он одной рукой взялся за ручку бывшего зонта, а другой крутнул шар. Нарисованные шаржи замелькали перед глазами. Вымеряя своими ходулями сцену, гений пародии остановился по центру и, закрепив шар на сцене, повернул его к залу портретом дамы с очень большими губами. Затем он скрылся за кордебалетом но, практически, тотчас вернулся, сменив парик и какое-то подобие юбки. Фонограмма завопила, Альфонс в очередной раз отправился измерять сцену неестественно длинными шагами, широко разевая рот, очерченный ярко накрашенными губами.
– Эти кривляния называют пародией?
– У Андрея была явная аллергия на Комарова, может быть в детстве его действительно пугали Альфонсом.
– Нет, пожалуй, слово 'артист' здесь не совсем уместно.
– Судя по всему, фишка в каблуках.
– А кого он изображает?
– Олег не очень интересовался эстрадой, как-то в их доме к ней относились прохладно, считая чтение (конечно, после дачных забот) более достойным времяпрепровождением
– Ну, если сам не признал, то разъяснять бесполезно... покурить бы пойти... Нехорошо потешаться над бедной бабушкой, моги бы ограничиться просто записью ее выступления, получилось бы смешнее.
Добредя до шара, Альфонс послал смачный воздушный поцелуй в зал и повернул шар другим шаржем к зрителю. Комаров уже собрался уходить, но его нога неестественно вывернулась... и он, покачнувшись, рухнул спиной на шар. Фонограмма еще продолжала греметь, а главный герой лежал спокойно на спине, причем из груди (в области сердца) у него торжественно торчал заостренный стержень бывшего шара-зонтика. Очень быстро появившийся из-за кулис врач тщетно искал пульс, пытался освидетельствовать зрачки, наклоняясь к неестественно вывернувшейся голове, затем, растерянно развел руки в стороны.
– И совсем не смешно...
– грустно заметил Андрей, разминая сигарету.
– А в прошлые разы было смешно?
– поинтересовался оказавшийся неподалеку Петрович, продолжая снимать.
– Трюк?
– не совсем понял произошедшего Олег.
– Труп. То ли каблук сломался, то ли ногу подвернул...
– Плюнув на меры пожарной безопасности Андрей, чиркнув зажигалкой, закурил.
– Пожалуй, теперь можно курить здесь. Ну, хоть какая-то польза от выступления...
– Что, студент, речь подготовил? 'Ряды наших пародистов понесли невосполнимую утрату...' - Петрович начинал сердиться и в этом состоянии Олег наблюдал его в первый раз.
– Какие-то глаза у него были странные...