Атака мертвецов
Шрифт:
– Почему не испугался, спрашиваешь? Я свое на русско-японской от боялся. – Андрей был наказан за болтливость – бритва легла неровно, и тонкая струйка крови показалась на шее.
– Молодой вы вроде. Слишком даже, сколько лет вам было, когда с желтокожими воевать пошли? – Алеша и есть Алеша. Именно его простота заставляла Андрея улыбаться. Даже во время бритья. Простой мужик из Новгорода. Не сложилось у него ни с семьей, ни с хозяйством. Нашлось ему место в армии. Мужик он был смекалистый, пил мало, не ленился. А потому довольно быстро продвигался по службе.
– Шестнадцать. Тогда впервые и был приставлен к награде. – Алеша раскрыл было рот, но что-то в тоне корнета смущало его, потому и не стал расспрашивать дальше.
– Всяко
Они молча надевали отглаженную форму, готовились встретить коменданта при всем параде.
– Плохо Леша вот, что. Очень много тут не стреляных, все драгуны, что были в разведке – ветераны. А здесь… Тяжело будет. – Он надел китель, и Алеша ахнул. На груди корнета красовались ордена, которыми зачастую не могут похвастать бывалые ветераны. Владимир четвертой степени, давали его много за что, но кавалеристу могли дать, пожалуй, лишь за военные заслуги. Он давал своему кавалеру дворянство и сто рублей ежегодной пенсии. Носил его корнет в петлице. Анна третьей и четвертой степени, с мечами. Значит за боевые заслуги. Соответственно на сабле у Андрея должен быть красный темляк и надпись «За храбрость». Да и еще порядка ста рублей пенсии лишними не будут. Сам крест в отличии от других орденов Российской Империи носился не на левой, а на правой стороне груди. Станислав третьей степени с мечами. И ведь еще рублей сто. Но это все ерунда. Был один орден, который просто не мог оказаться на груди этого мальчишки, хотя бы потому, что табель о рангах не позволял. Георгий второй степени, со звездой. Он соответствовал третьему классу табели о рангах, в то время как корнет – двенадцатый класс. Вторую степень этого ордена давали генералам и командующим фронтами за героические победы в сражениях. Алеша уже и не думал о том, что это еще 400 рублей.
– Что делать-то теперь, георгиевское оружие на прием брать или саблю с Анной? Как глупо я себя чувствую, знал бы ты, друг мой, как глупо. – Андрей держал в руках две сабли. Ситуация была и вправду странной.
– Как, ваше превосходительство, как вы получили Георгия? – унтер готов был пасть на колени, лишь бы получить ответ.
– Дурака одного спас, вот и сделали исключение. Дали не по чину и произвели в звание штабс-ротмистр. А я отказался от звания. Вот и все, Алеша.
Он круто повернулся и вышел из землянки. Унтер рванул за ним. В дверях они буквально столкнулись с господином в гражданском платье. Господин этот был средних лет, с тонкими чертами лица и выглядел ухоженным и аккуратным.
– Прошу прощения, я должен был быть осмотрительнее. – корнет примиряющее улыбнулся.
– Право не стоит, вот это отвага! – Первая и вторая половина фразы незнакомца сильно не согласовывались между собой, но по понятной причине. Он увидел награды Андрея после того, как начал говорить.
– Виноват. – буркнул унтер, не совсем понимая зачем.
– Позвольте представиться. Николай Андреевич Бритте, коллежский советник. – он изобразил вежливый полупоклон и протянул руку для рукопожатия. Чин его соответствовал ротмистру, соответственно он был старше Андрея.
– Андре Тирер, а звание, думаю, вы и так рассмотрели – он тоже поклонился, надо сказать ниже, чем его собеседник и широко улыбаясь пожал руку Николаю Андреевичу.
– Верно, Андре, позвольте узнать, как вы получи…
– Простите мне мою бестактность, но я вас перебью. Все задают мне этот вопрос, пусть это будет тайной. Лучше я вас угощу чем-нибудь и расскажу солдатских баек.
– Никогда не откажусь послушать увлекательную историю, особенно учитывая, что за этим я сюда и шел. – Они снова вернулись в землянку. За пару минут на столе оказались бокалы, нехитрая закуска и вино. Потекла неспешная беседа. Николай Андреевич, как выяснилось, прибыл в крепость по долгу службы. Проводил какие-то финансовые инспекции или изыскания ни унтер, ни корнет в этом ничего не понимали, тем более не понимали, почему он оказался на передовой,
– Андре, то письмо, которое передал вам ротмистр, оно у вас? – спросил Николай, глядя в потолок и попыхивая трубкой.
– Да, конечно, почему вы спрашиваете?
– А если я напишу, возьметесь ли вы его хранить и доставить по адресу в случае моей гибели? – Он продолжал смотреть в потолок. Корнет посерьезнел и пристально вгляделся в лицо собутыльника.
– Помилуйте, а вам-то к чему, ведь вы уедете отсюда в течении нескольких часов. Ваш долг не обязывает вас воевать, вы должны нести пользу родине другим образом. – унтер, видимо, был пьян. Ничего подобного он никогда не говорил. Николай удивленно уставился на Алешку.
– Пишите и делайте это прямо сейчас. Другого шанса вам не представится. – Серьезным голосом сказал корнет, встал, распахнул дверь, впуская свежий воздух, и закурил.
Коллежский советник так и поступил. Принялся писать, лицо его посерело, забытая трубка дымилась на столе. Унтер же привалился к стенке и уснул. Ровно в тот миг, когда была поставлена последняя точка в письме, грянул взрыв. Николай вскочил на ноги, не зная, что предпринять. С Алеши вмиг слетели сон и опьяненье. Он подскочил к выходу, буквально врезавшись в корнета. Тот же выбросил недокуренную папиросу, быстро, но без суеты прошел к одежде, висевшей на стене, стал одеваться. Николай, следуя его примеру, занялся тем же, но дело это у него не заладилось, руки тряслись.
– Старший унтер-офицер!
– Я, господин корнет! – Алеша вытянулся по стойке смирно.
– Лови, не потеряй. – Андрей, ухмыльнувшись, кинул ему через помещение саблю с красным темляком.
– Не могу, я же не кавалер ордена-то! – унтер переминался с ноги на ногу с жалобным выражением лица и неловко вертел в руках пойманную саблю.
– Анну за что дают? За отвагу, за доблесть и за удачу, как ни крути. Первое и второе ты с лихвой уже проявил, если сегодня удачу свою покажешь и останешься жив, то слово офицера, Завтра Анна будет твоей.
Унтер удивленно воззрился на корнета, тот прошел к выходу и, проходя мимо, хлопнул его по плечу.
– Не разочаруй меня, а если считаешь, что не достоин, так кинь вон под лавку, мне две сабли ни к чему. – Но Алексей прижимал саблю к груди, казалось, он клянется на ней кому-то в чем-то. Наконец оцепенение его прошло, и он рванул за корнетом. Коллежский советник поспешил следом.
Разрывы следовали сериями. Андрей сразу понял, что работает не меньше трех батарей, пока они не пристрелялись, снаряды либо недолетали, либо перелетали позиции русских, но это ненадолго. Вокруг суетились люди, кто-то выкрикивал команды, кто-то подтаскивал ящики с патронами к укреплениям. Раненых видно не было. Во всей этой суматохе ни нашлось ни одного человека, которому было бы дело до троих товарищей, вышедших из землянки.
– Держи, Николай Андреевич, вот смотри, если рубить так… – унтер отдал коллежскому советнику свою старую шашку и спешно инструктировал того по правилам сабельного боя.
– Лучше револьвер ему дай, пойдем, вон там туго будет. – корнет пошагал к первой линии обороны. Смотрелся он в парадной форме и при орденах до жути неуместно.
В темноте послышался слаженный крик сотен голосов. Ландвер в атаке. Андрей стоял в самом на самом переднем крае обороны и внимательно оглядывал все вокруг. Достал бинокль, осмотрелся.