Атакует морская пехота
Шрифт:
— Матросы, старшины и офицеры отряда особого назначения перед десантом приняли такую клятву: «Мы получили приказ командования — нанести удар по тылам врага, опрокинуть и разгромить его. Идя в бой, мы даем клятву Родине в том, что будем действовать стремительно и смело, не щадя своей жизни ради победы над врагом. Волю свою, силы свои и кровь свою капля за каплей мы отдадим за счастье нашего народа, за тебя, горячо любимаяРодина...Нашимзакономесть и будет только движение вперед! Мы победим! Да здравствует наша победа!» Есть предложение эту клятву принять
Много лет прошло с тех пор, как я подписал эту клятву, но из памяти не изгладилась та ночь, а слова клятвы до сих пор я помню наизусть. Не знаю, кто автор этой клятвы. Одни говорят, что написал ее майор Куников, другие называют начальника политотдела Новороссийской военно-морской базы И. Г. Бороденко. Но не в этом суть. Слова этой клятвы удивительно чеканны, в них предельно выражены наши чувства и мысли. Помню, как Иван Прохоров сказал тогда:
—Да, мы клянемся сражаться так, как всегда сражались черноморцы, и клятву свою сдержим. Мать-родина, верь нам! Так я говорю, ребята?
— Так! — дружно поддержали матросы.
А потом наступило, я бы сказал, торжественное молчание.
Первым подписал клятву лейтенант Карманов. Молча он передал карандаш Котилевцу.
После того как мы подписали клятву, командир взвода подозвал меня и сказал:
— Передай пулемет Уткину.
— Ая?
—Будешь моим связным. Вот тебе ракетница и ракеты.
С большой неохотой принял назначение. С пулеметчиками Уткиным, Лысовым и Копотиловым у меня уже установились дружеские отношения. Мы были как родные братья. Но приказ есть приказ. Взяв ракеты, стал соображать, как в темноте на ощупь определить их цвет. Это важно усвоить. А ну как вместо условленной красной пустишь зеленую или наоборот? Внесешь путаницу, а это может привести к беде. Ну, ладно, связной так связной. Передал «максим» Уткину, а взамен его командир взвода вручил мне ручной пулемет и диски.
— Он в твоих руках будет вместо автомата. Начал накрапывать дождь. Мы все набросили
на плечи плащ-палатки. Так и стояли, нахохлившись, пока не прозвучала команда двигаться к причалу.
Тем временем отрядКуникова, погрузившись на катера, покинул геленджикский причал и вышел на исходные позиции.
Ровно в час ночи загрохотало по обеим сторонам Цемесской бухты. Это наша береговая артиллерия начала обстрел двухкилометрового участка на западном берегу между мысом Любви и Суджукской косой. В тот же миг сторожевые катера с десантниками ринулись к причалам рыбозавода.
Вспоминая о первых часах десанта, заместитель командира отряда по политчасти капитан Н. В. Старшинов позже писал об этом:
«Катера с десантом развернулись и ринулись к берегу. Их встретил шквальный ружейно-пулеметный огонь врага. Однако краснофлотцы словно не замечали опасности. Люди прыгали с бортов прямо в ледяную воду и устремлялись к берегу.
— Вперед, и только вперед! — громко повторял кто-то слова клятвы.
— Ура!
На мгновение я увидел командира боевой группы лейтенанта Пшеченко. Он выкрикнул:
—
С другого «морского охотника» спустили трап. Вражеский снаряд разнес его в щепки. Несколько десантников упали, сраженные осколками. Заместитель командира четвертой боевой группы по политической части лейтенант Иван Левин, не раздумывая, прыгнул в студеную воду:
— За Родину, вперед! — раздался его зычный голос— Черноморцы не знают страха.
Радист отряда молодой коммунист Сергей Ревякин дважды возвращался с берега на катер. Он вынес радиостанцию и питание к ней.
У береговой черты во многих местах завязались ожесточенные рукопашные схватки. В отсветах гранатных разрывов и орудийных вспышек замелькали приклады. Через десять минут первая линия береговой обороны противника была прорвана на всем участке высадки десанта. Гитлеровцы отошли за железнодорожную насыпь и продолжали отчаянное сопротивление.
Куников открытым текстом по радио доложил командованию: «Полк высадился успешно. Продвигаемся вперед. Жду пополнения». Открытая радиограмма имела свой, заранее обусловленный смысл. Для нашего командования она являлась сигналом к высадке второго эшелона».
Второй эшелон — это мы, около 600 моряков трех боевых участков. Подразделениями этих участков командовали капитан И. М. Ежель, старший лейтенант В. А. Ботылев, старший лейтенант И. В. Жерновой.
С причала 9-го километра мы видели в районе Станички вспышки взрывов и уже знали, что там идет бой. Всех волновал один вопрос: как там зацепились ребята?
Но вот от причала отшвартовались катера. Полным ходом они шли к западному берегу Цемесской бухты.
Вражеская артиллерия обстреливала причал рыбозавода. Катерам подойти к нему было невозможно. Пришлось брать правее и левее, прыгать в ледяную воду.
Шедший справа от нас катер вспыхнул как свеча. Снаряд попал в бензиновую цистерну, пламя поднялось высоко. Мы видели, как оставшиесяв живых моряки бросились в воду и плыли к берегу.
Над палубой нашего корабля просвистела очередь трассирующих пуль. Катер отвернул влево и вышел из-под обстрела. Раздалась команда:
— Десанту за борт!
От ледяной воды захватило дух. Она доходила до шеи. А каково тем, кто ниже меня ростом? Я увидел, как Николай Уткин со стволом «максима» на плече с головой скрылся под воду. Я хотел броситься к нему на помощь, но он вскоре вынырнул.
Когда выбрались на берег, оказалось, что впереди проволочные заграждения. Николай Казбанов, первым выскочивший из воды, запутался в металлической паутине. Пришлось снимать сапог, чтобы освободиться от ее пут.
С железнодорожной насыпи строчил пулемет, прижимая нас к земле. Я дал в его сторону длинную очередь из ручного пулемета, и он затих. За проволочными заграждениями находились вражескиеокопы.Мы забросали их гранатами.
Задерживаться здесь было нельзя. Главное в десанте — стремительность, быстрота, возможность закрепиться.