Атакуют гвардейцы
Шрифт:
хотел умирать. Но час его пробил, и он издыхал, истекая кровью.
Берлин горел. Из черных проемов окон вырывались потоки огня и дыма. В воздухе летала копоть. Улицы
были мертвы и пустынны. Жители сидели в подвалах и ожидали исхода битвы.
А над Берлином, как вестники победы, проносились «Яковлевы» и «Лавочкины».
В те дни все мы переживали самые счастливые часы в нашей жизни. У каждого душа ликовала. Дошли, наконец, до Берлина! Чувства наши трудно передать сейчас,
всех был необычайный подъем, все стремились к Берлину, все торопились первыми войти в него. И
никакие тотальные мобилизации Гитлера уже не могли остановить советского солдата. Он ясно видел
перед собой близкую победу, а вместе с нею и конец войны.
Помнится, вечером, когда мы узнали, что будем [223] сопровождать бомбардировщиков в налете на
Берлин, в общежитии летчиков царило оживление. Кругом шли разговоры. Одних волновала сложность
ориентировки при густой сети линейных ориентиров. Другие спорили, какое противодействие окажет
вражеская авиация.
— Немецко-фашистское командование бросит на защиту Берлина всю свою авиацию, и летчики будут
ожесточенно защищать свою столицу, — говорили одни.
— Гитлеровские летчики будут деморализованы, — возражали другие.
Так или иначе, но все понимали: настал долгожданный час.
Наступило утро. Известно, как летчики встречают новый день. Первым делом поднимают глаза к небу, определяют: летная или нелетная погода. 25 апреля погода в общем-то выдалась летная. Но
горизонтальная видимость небольшая — один-два километра. Для истребителей это не совсем
подходяще.
Автомашины доставили всех на аэродром. И тут каждого одолело нетерпение:
— Будем ли выполнять задачу?
— Какая обстановка на земле?
— Когда вылет?
Каждый просил, чтобы его включили в состав вылетающей группы.
Наконец, раздалась команда:
— Летный состав — на командный пункт полка!
Все поспешили к месту сбора. Начальник штаба майор Токарев построил прибывших летчиков и
доложил командиру полка о готовности личного состава к выполнению боевой задачи. Подполковник
Зворыгин зачитал боевой приказ и боевой расчет. Задача полку на день: сопровождение
бомбардировщиков на Берлин. Первую группу ЯКов ведет командир полка, последующие — Кубарев, Кудленко, командиры эскадрилий.
В тот день наша 4-я гвардейская истребительная авиационная дивизия обеспечивала действия самолетов
6-го бомбардировочного авиационного корпуса. По замыслу командования бомбардировщики вылетали
четырьмя колоннами по 18 самолетов в каждой.
Первые две колонны обеспечивают 28 истребителей ЯК-3 64-го гвардейского
сопровождения ведет командир полка подполковник Сурков. [224]
Ударную группу прикрытия из 10 самолетов возглавляет командир дивизии генерал-майор авиации
Китаев.
Третью колонну бомбардировщиков прикрывают 18 истребителей 66-го гвардейского авиаполка. Группу
непосредственного прикрытия возглавляет капитан Луговцев, ударную из шести истребителей — майор
Кривушин.
Четвертую колонну бомбардировщиков ТУ-2 поручалось прикрывать мне. В мое распоряжение
поступило 18 истребителей ЯК-3.
А над всей колонной с превышением 400—600 метров свободным полетом следует восьмерка майора
Кудленко.
К этому полету готовились как никогда тщательно. И не удивительно. В воздух поднималось в общей
сложности более 150 самолетов. Раньше нам не приходилось участвовать в таких массовых вылетах. Не
так-то просто организовать его.
Наконец, все готово. Летчики разошлись по самолетам и ждут сигнала на вылет.
... На краю аэродрома, у взлетно-посадочной полосы, колышется на ветру гвардейское знамя, с
прикрепленными к нему двумя боевыми орденами. Это стало уже традицией. После 16 апреля, когда
советские войска перешли в наступление на Берлин, полковое знамя каждый раз вывозилось на аэродром.
У знамени командир дает последние указания на вылет. Здесь же летчики докладывают о выполнении
боевых заданий. Гвардейское знамя провожает каждого из нас в бой, оно и встречает каждого после
сражения с врагом.
На горизонте появляется первая группа бомбардировщиков. Вверх взвивается зеленая ракета. Зарокотали
авиационные моторы, наполняя аэродром гулом. Выруливаю на старт и вместе с ведомым взлетаю. Вслед
за нами поднимаются остальные самолеты.
Собрались над аэродромом и пошли на сближение с бомбардировщиками. Подойдя к ведущему первой
девятки, я покачал ему крылом. Он ответил тем же. Возникло такое чувство, будто мы пожали друг другу
руки. Мы связались по радио. Я доложил, что у меня все в порядке и сказал:
— Идем на логово.
Посмотрел по сторонам. Кругом краснозвездные самолеты. [225] Целая армада идет на Берлин. Такого на
моей памяти не было.
Горизонтальная видимость по-прежнему небольшая. Пришлось вплотную прижаться к воздушным
кораблям. В эти минуты мне показалось, что я вижу лица всех летчиков, идущих вместе со мной, и на
каждом написано одно желание: скорее увидеть Берлин. До цели всего семнадцать минут полета. Но эти
минуты показались нам бесконечными.