Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

Венков Андрей Вадимович

Всего на Первую мировую войну донские казаки выставили 60 полков, 6 пеших батальонов, сведенных в Донскую пешую бригаду, 23 отдельных и 55 особых сотен, 58 казачьих конвойных полусотен, 36 батарей, 36 запасных сотен и 3 запасные артиллерийские батареи⁷. В.П. Трут называет точную цифру призванных по мобилизации донских казаков — 113 742®.

В ходе войны донские казаки проявили высокие боевые качества. 193 донских офицера и 37 тысяч казаков получили Георгиевские награды: офицеры — ордена Св. Георгия или «Георгиевское оружие», казаки — Георгиевские кресты и медали.

В рядах донских казаков фактически не было дезертирства. Известный военный теоретик,

ушедший в эмиграцию, ген. Головин опубликовал данные по потерям среди различных родов войск русской армии, из которых вытекало, что казаки были наиболее боеспособной ее частью. Тот же Головин вывел «стойкость по народностям», и снова казаки были на первом месте, за ними шли украинцы, далее русские, белорусы...⁹

Потери донских казаков в Первую мировую войну были не особо велики. По разным данным казаки потеряли до 10 тысяч Человек в качестве безвозвратных потерь.

В то же время казачьи военные учебные заведения, как и все военно-учебные заведения перешли на ускоренный выпуск и стали «штамповать» офицерские кадры с трехмесячной подготовкой. В результате к концу войны в донских полкахбыл двойной комплект офицеров.

Глава 2

КАЗАЧЬИ ЧАСТИ В РЕВОЛЮЦИИ

Начавшаяся революция и развал страны затронули и казачьи части на фронте, и казачьи области в глубине и на окраинах России.

Казачьи войска (в территориальном и административном понимании) внесли, конечно, определенный вклад в раскол единого государства. По воспоминаниям П.Н. Краснова, командовавшего в тот период кубанскими частями, «большинство склонялось к тому, чтобы Россия была конституционной монархией или республикой, но чтобы казаки имели широкую автономию»¹⁰.

Но, содействуя своими автономистскими и федералистскими требованиями развалу Российского государства, казаки крепили власть областную, придавая ей функции власти государственной. Современники считали, что в тот период «только у казаков сохранился государственный порядок». К маю 1917 года относится создание в казачьих областях Юга России государственного аппарата, «сразу начавшего правильно функционировать»¹¹ . Верхи казачества впоследствии были едины в мнении, что «в дни государственного развала и распада казачество оказало организованное сопротивление анархии»¹².

Верхи казачества уже летом 1917 года примкнули к охранительному движению, возглавляемому Л.Г. Корниловым. На Московском государственном совещании в августе 1917 года Корнилов и корниловцы стремились спасти «разрушающуюся государственность и наиболее яркое ее выражение — армию»¹².

Корнилов призывал спасти армию путем ужесточения дисциплины. Представитель казачьей служилой верхушки, уже получившей автономию и создавшей свои правительства, генерал Каледин поставил вопрос острее: «Россия должна быть единой. Всяким сепаратным стремлениям должен быть поставлен предел в самом зародыше»¹⁴ и потребовал сужения демократии (прикрытия Советов) по всей стране.

Поражение Корнилова, который, кстати, двинул на Петроград дивизию горцев и две дивизии казаков, вызвало вспышку федералистских устремлений у казачьей верхушки. Объясняя ее, товарищ Донского атамана М.П. Богаевский заявил: «...Одним из мотивов, толкающих нас к федерации, является то, что Россия

стала “товарищеской”, и страх, что “товарищи” все могут... Боязнь дать “товарищам” честный и открытый бой заставляет нас говорить о федерации»¹⁵.

После поражения Корнилова стало складываться новое охранительное, государственническое течение, названное противниками «2-й корниловщиной». Ее организаторы искали поддержку в казачьих областях, где, по мнению В.И. Ленина, можно было «усмотреть социально-экономическую основу для русской Вандеи»¹⁶.

На казаков делали ставку военные миссии стран Антанты, стремившиеся во что бы то ни стало удержать распадающуюся Россию, не дать ей выйти из Мировой войны.

На Дону стали концентрироваться снимаемые с фронта казачьи части. Отсюда они должны были двинуться на Москву и Петроград. Но центробежной силой, отвлекающей внимание казачьих верхов от центра на окраины и мешающей планам «2-й корниловщины», было обострение классовой и сословной борьбы непосредственно в казачьих областях. «В борьбе Корнилов и Керенский могут опереться только на Дикую дивизию да на казаков. А теперь разложение началось и у казаков, а кроме того, им изнутри из казачьих областей грозят Гражданской войной крестьяне», — писал В.И. Ленин 8 октября 1917 года.

Октябрьское вооруженное восстание и приход к власти большевиков были логически закономерными шагами по пути дальнейшего раскола и развала страны. Внешне в городах все это прошло почти незаметно. «Люди даже не поняли, что произошел переворот. Большевиков считали утопистами, фантазерами, йе способными удержаться у власти дольше двух месяцев. Любопытно, что даже биржа не отреагировала на “революцию”...»¹⁷. «Русь слиняла за два дня. Самое большее — в три... — писал В.В. Розанов. — Ничего, в сущности, не произошло. Но всё — рассыпалось»¹⁸.

Решающим подспудным событием стало разрешение (процесс разрешения) крестьянского вопроса. «Октябрь последовал в силу того, что среди маргиналов определяющую роль стали играть солдатские массы, представляющие наиболее многочисленное сословие — крестьянство»,— считает В.П. Булдаков¹⁹ .Большевики, стремившиеся использовать Россию для подталкивания революции в Европе, изначально имели мизерное влияние на крестьянство и, чтобы удержаться у власти, чутко реагировали на настроение этого самого многочисленного (до 80 %) класса России. Крестьяне же принялись за захват и уравнительный передел земли. Возрождалась община. «Большевики, как известно, отдали землю крестьянам. Но не вполне крестьянам — общине»²⁰. Попутно разрушалось помещичье хозяйство. В стране забушевала «гигантская стихия расправы, возмездия»²¹.

Сопротивление было слабым. «Политически организованная часть общества», ранее гордившаяся своей оппозиционностью старой царской власти, была в шоке от результатов поддержанной ею в феврале 1917 года революции. «Многие утратили веру, сделались жертвами усталости и апатии», — писали очевидцы²². «В сущности — массы за большевиков, — констатировал В.Н. Вернадский. — Защищаются офицеры, студенты, юнкера, добровольцы»²³ .Стоявшим несколько особняком донским генералам казалось: «Большевистскую власть без сопротивления, без какой-либо борьбы, добровольно принял единственный народ бывшей России — великорусский; принял как программу, как свою идеологию и большевизм». Борьба начиналась там, где начиналась этническая граница²⁴.