Атаман Платов
Шрифт:
Пройдя через лес, Денисов увидел того неприятеля, о котором только что донес Ефремов. На расстоянии пушечного выстрела от деревни с красивым названием Розенгартен (Розовый Сад) и в самой деревне стояли отряды французской пехоты: в первом было примерно до полутора тысяч или более штыков, во втором — значительно меньше. А между ними — две колонны конницы общим числом до тысячи сабель. Андриан Карпович решил атаковать их по очереди всеми тремя полками.
Французы явно заранее готовились к отражению атаки.
Сразу за лесом, из которого вышли казаки, начинался кустарник, скрывавший широкий и довольно глубокий ров,
Оказалось, что возможно, хотя и не без труда. Полки Денисова преодолели ров и тут же развернулись в лаву. В то же время и французская кавалерия, желая предупредить их атаку, значительно продвинулась вперед, чем только облегчила казакам решение поставленной задачи — нанести поражение численно более сильному противнику.
Казаки пустились в атаку на ближайшую к ним колонну, охватили ее лавой, однако остановились, не ударили, как следовало бы храбрым воинам. Генерал-майор Денисов, видя нерешительность подчиненных, крикнул: «Ребята-молодцы, в дротики!»
После сражений в Италии и Швейцарии это был первый бой Денисова. За минувшие семь лет выросло новое поколение донцов, многие из них плохо или вовсе не знали своего командира. Увидев его впереди с обнаженной саблей, они храбро врезались в неприятельскую колонну, пятую часть ее упокоили на веки, а остальных обратили в беспорядочное бегство. Казаки будто состязались между собой в стремлении перебить как можно больше врагов.
Все это время вторая колонна стояла на месте. Денисов, приметив, что и «оная струсила», обогнал казаков, преследовавших неприятеля, и большую часть их увлек на оцепеневших французов, которые даже не попытались оказать сопротивление.
Казаки бросились преследовать французов, смешались с ними и рубили их налево и направо. Храбрый войсковой старшина Василий Иванович Ефремов, находясь впереди и подавая пример подчиненным, разил неприятеля без пощады.
К счастью, французская кавалерия отступала между двумя отрядами своей пехоты, стоявшими примерно на равном удалении от убегающих и преследующих. Поэтому потери казаков оказались значительно меньше, чем могли быть. И все-таки многие получили огнестрельные ранения, в том числе отважный полковой командир Степан Семенович Сулин. Через несколько недель он умер.
Генерал-майор Денисов устал настолько, что вынужден был сойти с лошади и лечь на землю. Преследование возглавил войсковой старшина Ефремов. Он продолжал гнаться за неприятелем, пока не истребил обе колонны. Спаслось не более 20 человек. Пленных было немного: генерал, тут же умерший от ран, полковник, два майора и 80 рядовых. Совсем неплохой результат для отряда, имевшего в своем составе максимум 900 казаков.
Денисов обращался к атаману и командующим регулярными корпусами с просьбой прислать подкрепления, чтобы разгромить французскую пехоту, стоявшую в районе деревни Розенгартен, но тщетно, никто не отозвался. Свидетелем всего происходившего был «полковник аглицкой службы Вильсон», изъявивший желание посмотреть на казаков в деле. Донцы понравились сэру Роберту Томасу.
Отряд Денисова, серьезно ослабленный выделением казаков для конвоирования пленных и присмотра за ранеными, не мог вступить в единоборство
Наступил вечер. А. К. Денисов снялся с места и двинулся к Полеркену, где М. И. Платов с егерями Б. Ф. Кноринга, павлоградскими гусарами Е. И. Чаплица и двумя полками Н. В. Иловайского в течение всего дня 24 мая «наблюдал» за окрестностями Алленштейна, опасаясь пропустить войска Даву к Гутштадту. Однако маршал так и не попытался прорваться на соединение с корпусом Нея. Правда, ближе к ночи французы напали на казаков, но были отбиты. А вот возможность похоронить многотысячную неприятельскую пехоту возле Розового Сада была упущена.
Денисов нашел Платова в небольшом домике в Полеркене. Горела свеча. Атаман, склонившись над столом, что-то писал. Генерал-майор поздоровался, кратко рассказал о событиях минувшего дня. В ответ на рапорт командира отряда Матвей Иванович не проронил ни единого слова. Андриан Карпович как человек воспитанный, уважающий начальника (впрочем, он всегда играл эту роль неубедительно), отошел в сторону, взял стул и в молчании просидел у стены более получаса. А атаман все работал, не обращая внимания на присутствующего.
В дверь постучали — вошел тайный советник Строганов. Платова словно подменили. Отодвинув «весьма важную бумагу», над которой так долго и мучительно корпел, он встал, радушно предложил Павлу Александровичу стул, стал слушать. Граф «зачал докладывать войсковому атаману» о действиях своего авангарда и между прочим, повернувшись к Денисову, сказал:
— Андриан Карпович, пленные французские офицеры с чрезвычайною похвалою говорят о храбрости ваших казаков, имевших с ними дело у деревни Розенгартен.
Не исключено, что слова эти были адресованы скорее Платову, не обращавшему внимания на Денисова. Матвей Иванович, кажется, осознал нелепость ситуации, в которую сам себя загнал в присутствии проницательного графа. Он «слабым голосом», как бы нехотя, стал благодарить Андриана Карповича за хорошую службу, предложил пуншу.
— Спасибо, господин атаман, я весьма слаб здоровьем. Прошу вас указать, где мне с отрядом разместиться на ночлег?
— Располагайтесь рядом с остальными полками донского корпуса, — сказал Платов.
Андриан Карпович, «засвидетельствовавши ему нижайшее почтение», вышел.
За дело при Гутштадте Андриан Карпович Денисов был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени. Представить его к награде мог только атаман. Выходит, все же по достоинству оценил героя?
Разгромить арьергард французской армии под Гутштадтом не удалось. Генералы Горчаков и Остен-Сакен не выполнили приказ Беннигсена: первый не оказал «должного содействия» Багратиону, а второй, хотя и выступил по предписанному маршруту, к началу атаки опоздал. Да и сам главнокомандующий не проявил необходимой решительности, слишком долго прояснял обстановку, упустил время, не обрушился всеми силами на неприятеля, с отважным пренебрежением расположившегося на ночлег на виду у русских. На рассвете 25 мая под натиском русского авангарда маршал Ней отступил за Пасаргу, пожертвовав частью своих войск и оставив раненых. За два дня боев он потерял только пленными 1500 человек. Убитых никто не считал, но их было «много».