Атаман Платов
Шрифт:
Ивана облачили в форму, подобрали двух добрых коней, оружие. По прибытии на место зачислили а атаманский полк, а там назначили под команду опытного и умного урядника.
Вскоре необстрелянный казачок принял участие в деле и показал лихость. А еще через год он участвовал во взятии крепости Бабадаг, потом штурмовал Гирсово.
Отец не спешил продвигать его по службе. По опыту знал, какой бедой может обернуться торопливость: неопытный командир пагубен и для себя и для подчиненных, да еще и тень бросит на атаманово имя. Три года
Денщик Степан проворно выставил на стол два медных подсвечника, чиркнул серняком. Хотел еще чем-то угодить, но Матвей Иванович отстранил:
— Не мельтеши! Нужон будешь — позову.
Первым прибыл Власов, небольшого роста, кряжистый и по-казачьи кривоногий подполковник.
— Как полк, Максим Григорьич? Готов ли сей момент выступить? — спросил Матвей Иванович, пытливо вглядываясь в командира.
— Все в порядке, ваше превосходительство. Коли нужно, готовы хоть сейчас на конь.
— Тогда дай команду, чтоб готовились к выходу. Дело предстоит.
Сын Иван насторожился.
Стуча подковами каблуков, вошел высокий, с обросшим густыми бакенбардами лицом генерал. С небрежной лихостью вскинул руку:
— Иловайский-пятый прибыл!
— Садись поближе, Николай Васильевич, — Платов кивком указал на место справа от себя.
Иловайский подсел к столу, стащил с головы папаху.
— Никак дело предстоит? — спросил осторожно.
— Предстоит. Балабин что-то задерживается… Да вот, кажется, и он: легок на помине.
В дверях выросла фигура, Балабин из атаманского полка, плотный, даже несколько грузный, с пухлым лицом.
— Балабин-второй явился, — представился полковник.
Платов в ответ кивнул головой.
— Ну вот, кажется, и все. — Матвей Иванович откашлялся и с твердостью в голосе продолжил:
— Главнокомандующий Михайло Ларионович приказал сей ночью провести разведку неприятельских позиций, что за речкой Колочей. И дело это предстоит выполнить вам.
Стоявший за спиной отца Иван подмигнул Балабину и указал пальцем себе в грудь. Тот неопределенно повел бровью. Тогда Иван склонился над плечом отца:
— Назначьте, батя, и мою сотню. Очень вас прошу. — Как все казаки низовья Дона, где родителей особо почитают, он обращался к отцу уважительно, на «вы».
— Что? Засвербило? Сколь раз сказывал, чтоб не смел давать подсказки! — повысил голос Матвей Иванович.
— Виноват, — тяжко вздохнул Иван.
— Виноват… — Матвей Иванович недовольно крутнул ус. — Ладно уж, возьми и его сотню. Потом доложишь, как она была в деле. А теперь послушай, что делать далее…
В назначенный час, выслав вперед дозоры, полк Власова и сотни атаманцев Балабина тронулись в путь. До Колочи дошли быстро.
Речка Колоча неширока, но за долгие тысячелетия промыла глубокое ложе, и берега ее круты,
Полк Власова сразу же ушел, как приказывал Платов, в сторону деревни Беззубово. Ушли дозоры и из полка Балабина: два — по обе стороны Колочи вниз по течению до самого впадения ее в Москву-реку. А еще один, дальний дозор, возглавил Иван Платов.
Напутствуя его, Иловайский посоветовал:
— Непременно захвати Кирсанова. Может пригодится.
Степан Кирсанов не силен в боевых делах, зато грамотен и, главное, умел говорить по-французски. Отец его — казак зажиточный, сына учил в Петербурге.
Рассказывали про Степана случай, как однажды он удил рыбу и повстречал иностранцев: неподалеку от Аксайской станицы шел тракт из Петербурга на Кавказ. Вышли двое из кареты, стали у Дона и переговариваются по-французски, интересуются, какая дальше будет станица и далеко ли до постоялого двора. «У того вот парня спроси», — указал один на Степана. «Да как же я спрошу, если он по-нашему не понимает?» — возразил второй. А Степка в ответ им по-французски: так, мол, и так, господа, дорога идет далее на Ейск, а до постоялого двора десять верст. Те ахнули: «мужик, а говорит по-французски». «А чему удивляться? — напустил серьезность Степка. — У нас каждый казак гутарит по-французски».
Прежде чем начать двигаться, Иван определил, кто что должен делать, как подать сигнал при опасности, кто старший в дозорных разъездах. Сам остался в ядре с полутора десятком казаков.
Ночь выдалась не по-летнему свежей; и кони резво шли по дороге. Настороженно вслушиваясь в шорохи, казаки то и дело придерживали их. Иногда Иван приказывал остановиться, фыкал в кулак по-совиному. И в ответ подъезжали связные от боковых дозоров. «Все спокойно», — докладывали.
— Это пока спокойно. Смотрите, чтобы самим в силки не угодить.
Под утро на землю опустился туман. У реки он плотный, однако дозор заметил на противоположном берегу костер.
Спешившись, казаки скрытно приблизились, залегли. Иван прикинул на глазок ширину реки: пять десятков сажен. И глубока, вброд не перейти. У костра вырос человек, помаячил и опять пропал. Француз!
— Будем брать! — решительно сказал Иван. — Пикет их в отдалении, переплывем и схватим.
— Вымокнем зараз, Иван Матвеев, — возразил Степан.
— Не вымокнем. Я знаю способ. — Иван согнувшись, поспешил назад, к коням, там объявил:
— Хорунжий с пятью казаками остается здесь, на берегу, должон прикрыть нас ружейным огнем. А всем остальным расседлать коней!
— Ты что придумал, есаул? — опешил Степан. — Ведь вымокнем!
— Заладил свое, вымокнем, Вот и я о том, чтоб, значица, не вымокли. Расседлывай!
С лошадей полетели седла, сбруя.
— А теперь всем снять порты и остальное, чтоб нагишом быть, в чем мать родила.
Иван первый стащил с себя чекмень, сапоги, чакиры с алым лампасом.