Атаман. Гексалогия

Корчевский Юрий Григорьевич

Мы проехали Кремль, подскакали к каменному двухэтажному дому. Я спешился, и меня провели в дом. Ждать пришлось недолго. По лестнице спустился важный господин. В нем сразу угадывался государев слуга, никак не ниже думного дьяка – во взгляде властность, особая осанка, одежда отменного качества.

– Ты гонец рязанский именем Юрий Котлов?

Я поклонился.

– Да, я.

– Пройдем!

Он провел меня в кабинет, довольно неплохо обставленный явно не нашей работы мебелью – деревянный шкаф со стеклянными дверцами, конторка

для письма стоя, письменный стол, несколько стульев. Чиновник предложил мне сесть, уселся сам за стол.

– Меня звать Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. Князь по рождению. Депеша от властителя твоего бывшего, князя Рязанского, попала мне в руки. Наряду с государевыми делами, о коих тебе знать не надобно, есть приписка, меня заинтересовавшая, дескать, зело искусен ты в делах воинских – но то не диво, у меня таких молодцов полно. А вот что вызвало мой интерес – пластун али лазутчик ты отменный, князь отмечает – разумом не обделен опять же. Причем можно понять, что временами действиями воеводу опережал, из чего делаю вывод – предусмотрителен, вперед зришь, действия неприятельские предугадываешь. То редкость. Не скрою, любопытна мне эта приписочка, тем более – князь рекомендует использовать тебя в Москве. Совсем интересно. С чего бы князю разбрасываться такими людьми?

Князь побарабанил пальцами по столу. Я молчал.

– Чего на сие скажешь?

Я пожал плечами.

– Вам решать; мое дело – приказы исполнять.

– Да ты из себя дуболома не строй, мол наше дело – сбоку припеку. Не скрою – мне на службу нужны люди разумные, умеющие держать язык за зубами да могущие поручения тайные, или, скажем так – деликатные – исполнять. Ты знаешь, что такое «деликатные»?

Я кивнул.

– Женат ли, детишки есть?

– Не обзавелся пока.

– Вот и славно. Так что, согласен ли у меня служить?

– А государь как же? Меня к нему послали в дружину.

– Я – государев конюшенный, в Думе – самый старший. Служа мне, ты будешь служить государю, все Руси во славу. Мне самому приходилось мечом на поле бранном помахать, и никто сказать не может, что Иван Овчина-Телепнев-Оболенский струсил, али предал, али козни какие строил. Я государю в верности клялся и крест целовал. Так что ответишь?

– Согласен, князь.

– Вот и славно. Лошадь твою и пожитки мои люди сюда доставят. Поживешь пока у меня, на заднем дворе изба воинская есть. Место тебе покажут, познакомишься пока с побратимами. Жалованьем не обижу – как и все мои люди, по пять рублей получать будешь, да харч и одежа за мой счет. Оружие опять же мое, если что особое нужно – старшему скажи.

Воинов у меня немного, два десятка, но все особые, в чем-то своем умельцы большие. Понимаю, что ты проделал дальний путь, надо бы отдохнуть, да времени нет – завтра же тебе придется ехать с напарником в земли Ливонского ордена, но о том потом разговор будет. А теперь иди, отдыхай.

Слуга проводил меня в

воинскую избу, показали мой топчан. Меня тотчас окружили новые товарищи, познакомились. Приняли меня доброжелательно, расспросили – откуда родом. К счастью, никого из Рязани не нашлось. Мы неплохо позавтракали – не то, что в рязанской дружине. Во всем чувствовался более высокий уровень.

После завтрака занимались воинскими упражнениями. Сегодня старший – Митрофан – распорядился метать ножи. У меня получалось средненько. Тогда Митрофан подозвал небольшого белобрысого парня прозвищем Краюха – уж и не знаю, за что. Взяв в руки ножи, Краюха за несколько секунд вонзил их с десяти шагов почти один в другой так глубоко, что я с трудом вытащил.

– Вот, учись, как надо.

– А можно мне свое оружие метнуть?

– Покажи.

Я сбегал в избу, принес три оставшихся бумеранга, кинул в цель – старый, выщербленный щит. Впечатления это не произвело.

– Мы точнее ножи кидаем.

Я ухмыльнулся:

– А так можете?

И запустил все три бумеранга по кругу. С пропеллерным жужжанием они описали замысловатую кривую и вернулись ко мне. Я их ловко поймал. Митрофан хлопнул себя по ляжкам:

– Это что, они после броска сами возвращаются?

– Ну, коли в цель не попал, возвращаются.

– Здорово!

– Это еще не все. Краюха, поставь за щит чурбачок.

Краюха вытащил из поленницы дров здоровенный чурбак, поставил его на землю, прислонил к нему щит.

– Кто из вас может метнуть нож, чтобы поразить чурбак – представьте, что это противник.

– Никто не сможет, нож ведь прямо летит.

Я размахнулся и запустил два бумеранга. Оба лопастями зацепились за край щита и нырнули вниз, за щит. Дружинники наперегонки бросились бежать к щиту, откинули его и удивленно присвистнули:

– Ничего себе! – Оба бумеранга глубоко вонзили свои лезвия-лопасти в чурбачок.

– М-да, ножом так не можно. Поди-ка, какая занятная штуковина. Заморская чудь?

– Конечно.

– Как прозывается?

– Бумеранг.

Я еще раз повторил, медленно и четко, чтобы запомнили. На меня поглядывали с уважением.

День прошел в воинских забавах, а на следующее утро меня и еще одного воина – я только и запомнил вчера при знакомстве – Петр из Пскова – позвали к князю.

– Ну что, добры молодцы, надо государю послужить. Дело очень трудное, не скрою – опасное даже. Надо добраться в Ливонию, в Мариенбург…

При этих словах Петр непроизвольно присвистнул, мне же это название пока ни о чем не говорило. Князь глянул недовольно, но продолжил:

– …в Мариенбург. Там есть человечек один, наш человечек. Отвезти ему весточку, забрать у него ответ – и назад. Вот деньги, вот письмо. Старшим будет Петр. Во всем слушаться его. Письмо ни в коем случае не должно попасть к врагу, иначе смерть и вам обоим, и человеку нашему. Все ли понятно?