Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Из избы уже тянуло мясным духом.
– Кто это сегодня отличился?
– Тимоха, мужик наш. В конном дозоре сегодня был, кабанчика подстрелил, не кабанчик даже – подсвинок, но на хороший ужин всем хватит.
– А все ли вернулись?
– Все, вы последние.
Мы умылись, отряхнули с одежды пыль. Десятник коротко счел молитву, и все дружно потянулись ложками к котлу. Гречневая каша со свежей убоиной была чудо как хороша, а после долгой ходьбы и сухарей вообще казалась пищей богов. Аппетит у всех мужиков
Покушав, попили узвару из лесных ягод – уж малины в окрестностях было много.
За стенами избы внезапно зашумел лес и хлынул ливень. Ветер нарастал, слышался треск сломанных веток и падающих деревьев, ветер завывал в трубе и все усиливался, достигнув ураганной силы. Дождь стоял буквально стеной. Закрученные ветром, потоки дождя поливали стены, стремясь проникнуть даже в малые щели.
– Эх, несладко сейчас путнику, кто укрыться не успел. Маркел, пойди в конюшню, проведай лошадей, как там – сухо ли?
В это время сверкнула молния, разом сделав темную ночь светлее дня, затем громыхнул гром. Да такой силы, что оглушил всех, заставив пригнуть головы. Многие перекрестились: «Свят, свят, спаси и сохрани!»
– Маркел, тебе что – повторять нужно? Глянь лошадей.
Маркел, ворча, набросил на плечи холстину и вышел, но довольно быстро вернулся. С него текли потоки воды.
– С лошадьми все хорошо, конюшня сухая. Вот только на берегу что-то непонятное – кричит кто-то.
– Тебе не послышалось? Может, ветер?
Маркел обиделся:
– Идите, сами послушайте.
Михаил посмотрел на меня и Тимоху. Ладно, придется идти.
Мы вышли из избы и посмотрели с кручи вниз. Не видно ни зги, темень кромешная, ветер и дождь. В такую непогодь хозяин собаку на улицу не выгонит.
Мы уже собирались идти обратно, когда сверкнула молния, и в ее слепящем свете я увидел корабль. Даже за столь короткое время удалось увидеть, что он стоит, привалившись боком к берегу, мачта сломана. У людей явно беда.
– Тимоха, иди доложи Михаилу – люди в беде. Пусть привяжет к дереву веревку и сбросит конец. Я попробую спуститься сам.
Тимоха побежал в избу, а я сьехал на заднице вниз. Спускаться вниз по склону – чистое самоубийство.
Свалился я недалеко от гибнущего судна, в полной темноте. Побежал к судну. Около него бегали двое мужиков.
– Что случилось? – прокричал я.
– Беда у нас, паруса ветром порвало, на берег выбросило. Людей водой за борт посмывало.
– Не повезло вам. Я со сторожевой заставы, избушка наверху; сейчас веревку скинут,
– Ах ты, беда какая, не можем мы.
Вот хороши, судно боятся бросить.
– Бросайте свою посудину, чему быть – того не миновать. Завтра поутру разберемся.
– Люди у нас там, в трюме, спасать надо.
– Вы что, рабами торгуете?
Мужики отшатнулись от меня.
– Как у тебя язык повернулся? Сын мой, да рулевого. Ума-опыта набирались; как буря началась, мы их в трюм опустили.
– Так чего не вызволяете?
– Перекосило от удара корпус, люк не открывается, топор нужен.
– Где же его здесь взять, в избе только.
Я показал наверх. В это время налетел сильный порыв ветра, судно затрещало и легло на бок. Изнутри раздавались крики о помощи и удары. Потонут, пока за топором обернешься, суденышко ко дну пойдет. А, была не была.
– Где трюм?
– Да где ему быть? Посредине, все как у людей.
По колено в воде, я подошел к ближнему борту. От мужиков два шага, а их за дождем и теменью уже не видно. Я прижался к обшивке и прошел внутрь. Пол трюма был сильно наклонен, и внизу плескалась вода.
– Ребята, вы где?
– А… а… а, кто здесь? Не подходи, у нас нож. Ты водяной?
– Не пугайтесь, ребята, я со сторожевой заставы, ваш кораблик на берег выбросило рядом с нами. Освобождать вас надо, боюсь – не выдержит бури ваша посудина.
– Мы пробовали, не открывается люк. И людей не слышно – не сгинули они?
– На берегу, вот только топора у них нет, люк открыть нечем. Сейчас попробую. Где люк?
– Вот он, иди на голос, над нами он.
Я подошел, ощупал над собой палубу. Вот и квадратный люк.
– Ребята, здесь есть какие-нибудь тюки?
– Есть.
– Тащите сюда.
Спотыкаясь в кромешной темноте, подростки притащили тюки с каким-то товаром. Я уложил тюки друг на друга, взобрался на них, улегся на спину, уперся ногами в крышку люка.
– Ну, Господи, помоги.
С силой разогнул согнутые ноги и ударил в крышку. Раздался треск сломанного дерева, пахнуло свежим воздухом, и на меня обрушился дождь. Путь свободен.
– Ребята, идите сюда, давайте руки, я вас подсажу.
Я помог выбраться на мокрую, скользкую палубу, которая к тому же была наклонена, обоим подросткам, потом выбрался сам. На берегу уже было несколько наших, с заставы. У двоих поблескивали лезвиями топоры. Папаши схватили и стали обнимать своих сыновей.
– Ну что, мореплаватели, больше никого не осталось?
– В трюме – никого, а был бы кто на палубе – отозвался.
– Тогда давайте выбираться.
На веревке нас по одному втащили на кручу. Погода все так же неистовствовала, но мы уже были в сухой и теплой избе. Поснимали одежду, сами стояли у печки и отогревались. Замерзли все сильно, зуб на зуб не попадал.