Атаман. Гексалогия

Корчевский Юрий Григорьевич

После погрузки товаров, купленных в Москве, Иван заметно повеселел, улыбался, шутил: видимо, продал свой товар с хорошей прибылью. А у меня настроение было плохое. Меня искали люди князя. И вообще – на душе было неспокойно. Князь – ладно, не нашли до сих пор – и дальше могут не найти, тем более – время идет, появятся новые заботы, и мои поиски могут отойти на второй или более дальний план. А вот почему Тревога в душе – понять не могу. И чем ближе мы подплывали к Нижнему, тем сильнее становилось мое беспокойство.

Обратно плыли вообще

удачно, ветер попутный дул в паруса, течение подгоняло. Еще один день – и будем в Нижнем. Может быть, с Еленой что случилось? Ночью я закрыл глаза и попытался проникнуть в ее сны. Что-то непонятное – огонь, пожарища, дым, мелькают татары с оружием. Нет, непонятно. Я уснул и проснулся утром с четким осознанием, что сон был непростой. Как бы в наше отсутствие татары на Нижний не напали. Я подошел к Ивану.

– Далеко ли до Нижнего? Иван всмотрелся в берега.

– К вечеру дома будем.

– Мой тебе совет – держись левого берега, к правому не приставай. Ежели встречные суда увидишь – остановись, расспроси.

– А что случилось?

– Нехороший сон видел, – соврал я, – что в наше отсутствие татары город осадили.

– Свят, свят, свят, – перекрестился Иван. Потом задумался, припоминая. – А ведь и правда – вчера встречных не было, сегодня – тоже. Эй, Никита! – окликнул он кормчего. – Сегодня суда навстречу попадали?

– Нет ишшо.

Иван перестал улыбаться. Если город осажден, делать нам на пристани нечего. Груженые ушкуи угонят вниз по Волге – Итилю, прямиком в Казань, а матросов возьмут в полон. И суда и груз достанутся татарам. Во время боевых действий неписаный закон – не трогать купцов и груз – не действовал.

– Может, назад повернем, тут до Рязани два дня ходу?

– Нет, Иван, пока беды нет, чего дергаться? Когда до Нижнего будет недалеко – верст десять-пятнадцать, пристанете к левому берегу, – хорошо бы у деревеньки какой. Я схожу в Нижний, все разузнаю и вернусь. Коли плохо дело и татары город в осаду взяли – уйти можно, а если ничего не случилось – вот он, город, недалече.

– Разумно молвишь. Ну да ты в ратных делах куда как смышлен. Я во всем полагаюсь на тебя.

– Жди четыре дня, Иван. Ежели не вернусь вовремя – разворачивай суда и уходи вверх по Оке.

– Ой, беда! – запричитал купец. – У меня семья там, а я здесь.

– Еще ничего не ясно, а ты уже охаешь. Иван, возьми себя в руки.

– Хорошо, хорошо. Только ты там обязательно моих проведай – как Лукерья, как детки.

– Слово даю. Только людям своим не говори ничего, ни к чему беспокоить. Глядишь, обойдется все.

– Так, так, правильно говоришь, я нем как рыба.

Часа через два хода по пустынной реке на повороте показалась деревушка. Купец распорядился пристать к берегу. Команда недовольно заворчала:

– Какой отдых, до дома – меньше полдня пути.

Но Иван был непреклонен. Во всем, что касалось денег и дела, купец был жестким и расчетливым.

Я легко соскочил на берег. Не дожидаясь, когда установят

сходни, отвязал маленькую лодочку, что болталась на веревке за кормой, и принялся работать веслом. Гнал, как на соревнованиях, и часа через три город стал виден как на ладони. Предместья города горели, по улицам скакали и бегали татары. Уж их одежды, шлемы и вооружение я не спутаю ни с какими другими. Кто успел – убежали в крепость. Те жители, что остались, в полной мере пожинали плоды своей нерасторопности.

Крепость осаждали с южной стороны, в городе хозяйничали с восточной и южной. Мне было видно, как толпы беженцев, таща на себе самое ценное, уходили из еще не захваченных татарами районов города в окружающие леса. Успеют дойти – спасены: в леса татары не суются.

Так, надо быстрее найти дом купца. Прикинув приблизительно, где он располагался, я помчался туда. Улицы как вымерли, дома стояли с распахнутыми дверьми и воротами. Сейчас здесь не было татар, не было и жителей. Вдали мелькнул человек, но, увидев меня, тут же юркнул в проулок.

Почти квартал пришлось идти быстрым шагом. Бежать я не хотел, опасаясь сбить дыхание. Наткнешься внезапно на татар – тяжело драться со сбитым дыханием.

Вот и дом купца. Ворота и калитка закрыты на запоры. Татар это не остановит. Перелезет джигит через забор, распахнет ворота – и десяток грабителей с визгом и воплями ворвется во двор, а затем и в дом, хватая все, на что упадет взгляд.

Вот и я стучать не стал – просто перепрыгнул забор и направился к дому. Дверь заперта, наружного замка нет. Стало быть, в доме кто-то есть. Я заколотил рукою в дверь. Почти тотчас раздался старческий голос:

– Кого нечистая принесла в лихую годину?

– Охранник я купеческий, послан узнать – успела ли Лукерья с детишками в кремле укрыться?

За дверью загремели запоры, она приоткрылась, вышел дед «сто лет в обед». Я такого раньше в доме и не видел.

– Ушли они, давно ушли – с детками, и супружница, значит, евонная.

– А ты кто, дедушка?

– Сосед я их, из дома напротив. Уходить – стар уже, а тут за домом присмотрю.

– И ты бы уходил, сосед. В плен тебя не возьмут – года большие, так походя зарубить могут.

– Однова помирать срок, сынок.

– Смотри, дед, я тебя предупредил. Двери закрывай, пошел я. На душе отлегло – хоть семья купеческая под падежной защитой каменных стен. Теперь надо к Елене. Вот уж не думаю, что она дома. Небось, с такими быстрыми ножками в числе первых в крепость прибежала.

Я перемахнул забор, не став открывать калитку, и нос к носу столкнулся с двумя татарами. Вытряхнув из рукава кистень, врезал грузиком в переносицу ближайшему – аж слышно было, как кости захрустели. Второй выхватил саблю из ножен, но махнуть ею не успел. Грузик кистеня впечатался ему в висок, и он рухнул рядом с первым. Разведчики, что ли? Или жажда грабежа одолела, поспешили первыми сумки набить? А где же их кони? Неужто пешком прибежали?