Атаман. Гексалогия
Шрифт:
– От меня- то чего хочешь?
В принципе, я уже и сам понял, что он хочет, после его последних слов.
– Найти бы их, обоих найти. Антонину в доме запру да замуж выдам, а Илюшку – под суд княжеский, неча девиц соблазнять.
– Помилуй Бог, Гаврила! Где же их искать, Русь большая.
– Потому к тебе и пришел, что удачлив ты да умом не обижен.
– А если любовь у них?
– Да пусть любит кого желает. Жениться на ней он не хочет – не боярского-де звания девица. А в блуде – нельзя. Семья быть должна, детишки от законного супруга. Для кого я приданое собирал? Позор-то какой на
– С Иваном как быть? Он днями с товаром во Владимир собирался.
– Мне бы твое согласие получить, а с Иваном я договорюсь. На худой конец, ему своих охранников одолжу, мало будет двух-трех человек дам.
– Хорошо, договаривайся с Иваном. Коли согласен он будет, попробую сыскать твою дочь, но ручаться не могу. Парсуна ее есть ли?
– Нет, – развел руками купец. – Как-то не довелось мастера встретить, чтобы лик ее написать.
– Как же мне ее искать, когда я ничего, кроме имени не знаю? Куда отправилась – неизвестно, как выглядит – непонятно.
Купец огладил бороду.
– И правда. Вот что: дочка на мать похожа очень, только моложе. Может, на родительницу поглядишь?
Пришлось согласиться, хотя все это – очень относительно.
Мы с купцом на его возке поехали к нему домой. Правил лошадью он сам – приехал без кучера, хотя и люди есть, и в деньгах не стеснен. Вероятно, хотел, чтобы его поездка ко мне осталась тайной.
Дом купца впечатлял: раза в два больше, чем у Крякутного, первый этаж из камня, еще два – бревенчатые. В окнах – не слюда, а настоящее стекло, большая редкость в силу дороговизны. Да и везти стекло приходилось из-за моря – не делали его пока на Руси. Двор выложен дубовыми плашками – очень удобно, грязи после дождя нет, долговечно. Во дворах победнее двор застилали соломой, и ее почти каждый день приходилось менять.
Мы прошли в дом и сразу в трапезную. Еще в сенях расторопная прислуга выскочила за указаниями.
– Супружницу ко мне! Прислуга исчезла.
Через пару минут, едва мы уселись, в комнату вплыла – по-другому не скажешь – лебедь белая. Красавица лет тридцати пяти – тридцати семи, с толстой русою косой из-под кокошника, стройным станом и горделивой походкой. Пава! Почему-то мне вспомнились слова из известного кино: «Бровьми союзна, губы алые…», ну и еще что-то в этом духе. Действительно хороша!
Красавица увидела, что хозяин не один, а с гостем, и быстро вышла, чтобы вернуться с серебряной ендовой, полной хмельной медовухи. Я, как принял из ее рук ендову, ахнул – здесь же литра полтора. Вручив ковш, хозяйка поклонилась. Делать нечего: хоть и не хотелось пить, а надо. Медовуха была очень хороша, и я осилил ендову без особого труда. Перевернув, я с поклоном вручил ее хозяйке.
– Присаживайся, хозяюшка любимая, Аграфена Власьевиа! Познакомься – Юрий, Григорьев сын.
Я привстал, отвесил поклон и принялся изучать ее лицо, пытаясь определиться с приметами, запомнить особенности. Она же, взглянув, отвела глаза.
Гавриле явно
– Ну все, мать, иди – небось, дел полно. Аграфена встала и, покачивая бедрами – неплохими бедрами, между прочим, – вышла.
– Запомнил? Вот дочь такая же, только моложе. Я с утра к Ивану подъеду, обговорю – как тебя освободить на время. Сейчас тебя отвезут домой. – Взяв со стола колокольчик, он позвонил. Явившемуся слуге кивнул на меня: – Отвезешь человека, куда скажет.
Я испросил согласия купца на разговор с его женой и, получив его, раскланялся с Гаврилой и вышел, попросив слугу провести меня к хозяйке.
Аграфена была одна в своей комнате, вышивала какую-то тряпицу. Она посмотрела на меня Удивленно.
– Муж твой меня подрядил дочь искать. Аграфена, всплеснув руками, бросила вышивку.
– Это же надо, паршивка такая!
Я прервал ее справедливые возмущенные речи. – Можно посмотреть комнату Антонины? – Конечно, я сейчас покажу.
В комнате – я бы даже назвал ее девичьей светлицей – было чисто и очень уютно.
– А скажи, хозяюшка, у дочки были драгоценности – ну серьги, кольца, цепочки, височные кольца, подвески?
– Да как же девице без украшений – конечно, были.
– Покажи.
Хозяюшка подошла к сундуку, раскрыв, достала резную шкатулку.
– Пустая! – Аграфена в доказательство даже перевернула ее.
– А из вещей дочь чего взяла?
Хозяйка открыла шкаф – серьезный такой, на века деланный, – перебрала вещи.
– Нет, все на месте; в чем была, в том и ушла. Аграфена заплакала.
– Расскажи, хозяйка, во что она была одета.
Аграфена подробно, как и все женщины, когда дело касалось одежды, перечислила. Хоть какая-то картина начала складываться – одежда, внешний вид. Я поблагодарил ее и на возке вернулся домой.
Так, надо обдумать, с чего начинать. В том, что Иван согласится отпустить меня на время, я не сомневался. Но Иван не был бы купцом, если бы не поимел с этого выгоду. Или деньгами возьмет с Гавриила, или двоих-троих охранников взамен попросит. Ну и ладно, это их дела.
Куда беглецы могли направиться? То, что не вниз по Волге – это точно. Там Казань, татары, потом – земли башкиров, потом – ногайцы. Нет, там делать нечего. На север, в Великий Устюг? Не исключено, только городок не велик. Во Владимир? Слишком близко, беглецы постараются уйти подальше. Рязань, Москва? Очень вероятно. Могут и дальше убежать – в Тверь, Великий Новгород или Псков – да только не успеют, не дам я им такой возможности. Придется их догонять. Они ведь явно не пешком ушли – или на конях, или судном. Только куда? По Оке или по Волге?
Я вскочил на коня и помчался на причалы. Их было несколько, и до вечера я успел побывать везде. На одном причале сказали, что вчера и сегодня никто не отплывал. На другом – суда были, но все шли вниз по течению и никого на борт не брали. Только на третьем причале сказали, что два судна были, даже пассажиров брали, но куда пошли – сказать не могли. М-да, хорошо, если оба судна ушли в одном направлении, а если в разные стороны? Замучаешься искать. Но уже хоть что-то.
От причалов я направился к городским воротам. Но и стражники ничего путного сказать не смогли.