Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Я кивнул. Интересная складывается картина.
Меня что, и здесь в сыщики записали? Не учился я этому ремеслу – так, повезло однажды.
– Так вот, мы бы хотели, чтобы ты взялся за это дело. Нам не важно, будет ли наказан похититель – нам надо вернуть украденное и доставить в Боровск. Там довершат работу над посохом и одеянием иерарха, ну это уже не твоя забота.
Я сидел в раздумье. Отказаться? А если меня «сольют» по-тихому князю? Взяться – вдруг дело окажется выше моего умения и не хватит мозгов, чтобы найти похищенное?
–
– Четыре седмицы.
– Пешком?
– Ну зачем – лошадь дали, телегу. Послушник из бывших ратников, меч у него был – не мальчик, мог за себя постоять.
– А чего же охрану не дали – только одного послушника, коли навершие дорогое?
– Чем больше охраны, тем заметнее, тем сильнее соблазн.
– Тоже верно. Как звали монаха и послушника?
– Монаха – Ионой, послушник – Трифон.
– В чём одеты были?
– Известно, в чём. В чём монахи одеты бывают – ряса, клобук. Послушник – в подряснике.
– Послушник надёжный, проверенный? Не мог ли он…
– Мог, как и любой, в ком алчность победила совесть. Алчность – она у каждого есть, только большинство её в дальнем углу души гнобит, управлять собою не позволят. За монаха Иону головой ручаюсь – знаю его двадцать лет.
– Трудная задача.
– Была бы лёгкая – сами решили бы. Думаешь – тебя легче отыскать было?
Я в голове перебирал варианты – с чего начать поиск? И пока не находил приемлемого. Я знал только отправную и конечную точки маршрута.
– А как они выглядели?
Тут уж задумался настоятель.
– Как может выглядеть монах? Обыкновенно.
– Ну, какого он был телосложения – высокий, низкий, плотный, худой?
– А, вот оно что. Монах – высокий и худой, послушник – высокий, крепкий.
– Приметы были – ну, шрамы на лице, родинки?
– Монах Иона чист лицом, а у послушника на правой щеке и виске – шрам, старый, тонкий.
Уже кое-что.
– Попробую, настоятель, только больно много времени ушло, тяжко следы отыскать будет.
– Вот и попробуй. Не сможешь найти – стало быть, то угодно Господу.
Я раскланялся, настоятель осенил меня крёстным знамением, и я вышел.
Обратную дорогу к воротам нашёл сам. Монах, завидев меня, живо отворил ворота. Нос его слегка припух и багровел, заметно выделяясь на лице.
Отвязав лошадь, я поехал домой. Ехал не спеша, погрузившись в думы. Задали мне отцы церкви трудноразрешимую задачу. Каким путём поехали монахи, где случилось несчастье? В том, что случилось именно несчастье, я не сомневался. Если бы их просто ограбили, они давно бы уже заявились в монастырь – даже пешком.
Настоятель не сомневается в Ионе, но ручаться за послушника не может. Придётся ехать в Боровск и опрашивать по дороге всех – другого пути начать поиски я не видел. Всё усугублялось давностью. Месяц – это много, если кто что и видел, так забыть успел, или сам куда уехал, например – по торговым
«В общем, – сделал я неутешительный вывод, – ждёт меня дорога с нудным выведыванием следов и, вероятнее всего, с плачевным результатом».
Дома я собрал вещи. Собственно, вещей было мало: смена белья, продукты на дорогу; проверил оружие, и поутру, попрощавшись с семьёй, выехал.
Мало того, что дело не сулило удачи, так ещё и заработать не удастся – только геморрой.
Я прикинул, каким путём могли ехать Иона и Трифон. Телега пройдёт не везде, где сможет верховой.
В первой же деревне я остановился, опросил жителей. Неудача. Монастырь был недалеко, и монахи ездили часто – в день несколько раз. Опрашивать надо подальше от монастыря: не догадался я, что монахи могут ездить в город за мукой, солью и всем другим.
Решив так, я гнал лошадь часа два и, отъехав на порядочное расстояние, въехал в село. В том, что это было именно село, сомневаться не приходилось – виднелась церковная колокольня. Туда я сразу и направился. Куда заедут на отдых и трапезу монашествующие, как не в церковь.
Священник подтвердил, что видел таких – Иону знает давно, ночевали они у него и уехали дальше.
Тянуть время я не стал – снова пустил коня вскачь. Сколько могут монахи проехать в день на повозке? Вёрст двадцать пять, сомнительно, что более. Вот через такое расстояние и надо останавливаться мне, и сразу – в церковь. Тогда удастся выиграть главное – время.
Уже далеко за полдень я снова привязал коня у сельской церкви.
– Да, Иона был, и уже не в первый раз, – подтвердил священник, – уехали поутру – после службы и завтрака.
И снова гонка, снова опрос священников.
До вечера я успел побывать в четырёх церквах. Тот путь, что Иона с Трифоном проделали за четыре дня, я одолел за день. Переночевал на постоялом дворе и спозаранку, после первых петухов, плотно позавтракав, чтобы не терять время на обед, вскочил на коня.
Быстро мелькали деревни, проносились назад поля и леса. Мелкие реки преодолевал вброд, крупные – по мостам, иногда на паромах – здесь они назывались «самолётами». Просто удивительно это современное словечко. И везде, где можно, я расспрашивал людей. Обычно ни одно событие не проходит мимо людского глаза, только надо уметь выспросить, выпотрошить свидетеля.
И наконец мне улыбнулась удача – на перекрестке дорог, в сельце уже никто не смог сказать, что видел священника на телеге. Разводил руками и приходской священник сельской церкви. Никто к нему не заезжал; монаха Иону знает – бывал у него о прошлом годе, но ноне не был.
Похоже – события развернулись где-то недалеко.
Поскольку уже был вечер, я отправился на постоялый двор. Поставив коня в конюшню, я плотно поужинал и завалился спать. А поутру стал разговаривать с хозяином и прислугой постоялого двора – не было ли, не видел ли кто монахов.